Если бы меня спросили снова

Этот подоконник, на котором она сидела, когда ждала Вадима и когда он ушёл и больше не вернулся. Эта кровать, что они купили с Петькой, и где, пытаясь забеременеть, Ирка лежала, задрав ноги на стену, как какая-нибудь «овуляшка», пока Петька ходил в душ. Эта вмятина на стене, куда она попала кружкой, метив Северу в лоб, но он, конечно, увернулся. И новая люстра, что Вадим уже дважды сбивал головой и сейчас, вышагивая взад-вперёд, рисковал снести в третий раз.

Но спасибо ему, что вопрос не стоял едет или не едет в Сомали Ирка, вопрос в том, едет ли с ней Вадим.

— Ты представляешь себе, что такое Сомали? — нагнетал Воскресенский.

— Нет, — свалила на кровать вещи Ирка, те, что думала взять с собой. Вытянула из-под них спортивные штаны, в которые собиралась переодеться. — Но какая разница. Я уже всё узнала. Можно заказать охрану. В аэропорту меня встретят, по городу будут сопровождать. И в любое место, которое я укажу, отвезут, только плати.

— И на каком языке ты будешь с ними говорить? На русском?

— Они предоставляют переводчика.

— С английского на язык сомали. С английского, Ир, не с русского.

— Да? Чёрт, — она села на кровать, так и сжимая в руках треники. Её уровень английского: умеет уходить не попрощавшись.

— Во-вторых, это мусульманская страна и вот в этом, — Вадим приподнял шорты, короткие, ещё и с прорехами в самых неожиданных местах (это же Африка, там жарко!), — ты не дойдёшь даже с самолёта до здания аэропорта. А скорее всего, тебя из него не выпустят. В целях твоей же безопасности.

— В-третьих, — он вернул на место джинсовую тряпочку, — это бедная мусульманская страна, в которой идёт война. Даже правильнее будет сказать, что Сомали — это не одна страна, которую ты видишь на карте, — Вадим ткнул в открытый ноутбук, в похожую на цифру семь загогулину на северо-востоке Африки. — Это несколько разрозненных государств, из которых более-менее безопасно только вот здесь, в Сомалилэнде, — показал он на верхнюю палочку цифры семь на экране, в левую её часть. — И то с большой натяжкой. То, куда собралась ты: Могадишо и прилегающие к нему деревни — самый эпицентр Гражданской войны.

— Тогда тебе лучше остаться. Пусть у ребёнка будет хотя бы отец.

— Нет, — наклонился к ней Воскресенский и покачал головой. — Или ты едешь со мной, или совсем, никак, никуда не едешь.

— Ясно, — встала Ирка. — Можно мне уже переодеться?

— Конечно, — взмахнул руками Воскресенский, треснулся головой о люстру, выругался и вышел.

— Конечно! — передразнила его Ирка, глядя на покачивающиеся над головой цветные стекляшки.

Но, конечно, она согласилась.

Не потому, что Вадим не оставил ей выбора. Чёрта с два! Она и сомалийца нашла с русским языком — парень учился в России, а потом вернулся в родную страну. И с девочкой, что там совсем недавно работала в госпитале, познакомилась в сети. Просто Ирка должна была с ним поехать.

Должна была позволить ему взять на себя ответственность.

Потому что им обоим нужна была эта поездка, как минимум, чтобы поговорить. Поговорить, проговорить, выговорить то, что так и не было сказано. Что останется с ними навсегда, и в конце концов, убьёт, как гниющая рана, если её не вскрыть, не очистить и не вылечить.

Это был их путь, а не её.

И они поехали вместе.

Ирка взяла отпуск без содержания. Маме и детям сказали, что летят в Москву: Вадим по работе, Ирка с ним за компанию. На самом деле из Москвы купили билеты сразу на Стамбул, а там турецкими авиалиниями в столицу Сомали.

И после коротких и лёгких проводов, дав себе всего неделю на сборы, сели в самолёт.

Вадим, конечно, купил билеты в бизнес-класс.

— Бл!.. А на кой хрен мне тогда вообще деньги, если мы не можем что-то купить, исходя не из цены, а потому что там удобнее, так быстрее, и тут безопаснее? — отвечал он на Иркины возражения, выбирая стыковочные рейсы, заказывая билеты, оплачивая отель.

Но она усмехнулась не от его громкого заявления, а от его «мы».

И снова усмехнулась, когда Вадим сказал стюардессе:

— Нам шампанское.

— Что и пальцы за меня загибать будешь? — не удержалась Ирка.

— А ты хочешь вино? Белое, красное? Или тебе просто нравится возражать? Или не нравится, когда решаю я? — Ирка ждала, что сейчас он скажет: «Когда за тебя решал Север, ты не возражала», но не дождалась. — Хорошо, давай закажем вино, — миролюбиво предложил Вадим.

— Мне, пожалуйста, белое, — ответила она.

— Но ты же раньше… — искренне удивился Вадим.

— Раньше — да. А сейчас будет неплохо, если сначала ты будешь спрашивать.

Объяснять, что шампанское слишком праздничный напиток, а праздновать им пока нечего, она сочла излишним. Как, впрочем, и то, почему раньше она только шампанское пила и любила, но больше не пьёт.

— Спрашивать даже в тех случаях, когда я уверен, чего именно ты хочешь? — уточнил Вадим. — Где мне лучше решить самому, или ты никогда не определишься?

Глава 23