Если бы меня спросили снова

— М-м-м… — посмотрела на него Ирка с интересом. — Ты знаешь, чего хотят женщины? — опустила она второй вопрос, хотя он был куда интереснее первого, и ей стоило бы спросить: «С чем я никогда не определюсь? С тем, кого я на самом деле люблю: тебя или Петьку? С тем, что нам пора быть вместе?» Но, когда Ирка поступала так, как от неё ждут?

— Только одна, — улыбнулся Вадим, блеснув сахарно-белыми зубами. — Я понимаю, чего хочет только одна женщина. И то не всегда. Но кое-что действительно понял. Поправь меня, если я не прав: в тот день, когда я ушёл, ты хотела, чтобы я остался. А когда сказала, что ребёнок не мой, хотела, чтобы я тебе не поверил. А я всё сделал наоборот. Когда надо было верить — не верил. А когда ты врала — принял твои слова за правду. Так?

— Хочешь сказать, я тебя запутала?

— Нет. Я хочу сказать, что, мне трудно понять, где правда, а где ложь, когда говорят одно, а делают другое.

Ирка, конечно, хотела с ним поговорить, но не думала, что он начнёт этот разговор, едва погаснет табличка «пристегнуть ремни» и они останутся одни — в бизнес-классе, кроме них, пассажиров не было.

С другой стороны, да какая разница когда.

— Я мужик, Ир, — повернулся к ней Вадим. — Для меня белое — это белое, а не пятьдесят разных оттенков. Нет — это нет, а не «на самом деле я имела в виду «да». Ты сказала: «Я не открывала аккаунт на сайте знакомств». Я сомневался, потому что система навигации показывала твой город, система безопасности — твой IP-адрес, на странице были твои фото, а в переписке звучали подробности твоей жизни и твои словечки. Но потом я убедился, что это не ты, понял, как был не прав и пришёл сказать тебе об этом. Мне было очень стыдно и безумно жаль, что я в тебе сомневался. Я решил, что больше никогда так не поступлю, и тут ты говоришь, что беременна не от меня, — он поднял руку, не давая ей возразить. — Мы сейчас вынесем за скобки Севера, что бы тот ни сделал, и твою подругу. Давай решим одно простое уравнение, где только икс и игрек — ты и я. Как, по-твоему, я должен был поступить?

Стюардесса принесла бокалы, теперь с вином. И Вадим продолжил, когда она ушла.

— Как, Ир? Сказать: не верю? Опять?

— Ты должен был поверить, Вадим, — вздохнула Ирка. — Просто поверить. Как ты и сделал. Не выясняя, кто отец ребёнка, и ни о чём не спрашивая.

— Я и не выяснял. Это вышло случайно. Да и после не стал допытываться. Хотя до последнего надеялся, что ребёнок мой. До последнего не мог поверить, что нет. Думал, ты соврала назло. Как мне назло вешалась на всех подряд на вечеринке. Но нет, значит, нет. Я и с этим смирился. Он твой, и этого достаточно. Твой — значит, мой. Воспитаю его как своего. Да, мне потребовался целый год, чтобы это принять. Да, меня не было рядом. Но и мне было непросто. Ты не простила мне одну случайную Гордееву, а у тебя были Север и мой отец.

— Север сказал неправду, — боялась поднять на него глаза Ирка.

— Ты разве не понимаешь, что это неважно? Если бы он начал говорить: «Клянусь, мужик, у нас ничего не было, я тут в полотенце, потому что мылся» было бы ещё хуже. Мой отец, кстати, так и сделал. Сказал: «Это не то, о чём ты думаешь. Я с ней не спал». Но когда я застукал его с секретаршей, он говорил то же самое. И может, с секретаршей я ошибся, хотя он потом на ней женился, только в тесте ДНК, что мне в итоге показала ты, ребёнок оказался как раз от него. Но мне всегда было плевать, кто и что про тебя говорит, Ир. Хоть Север и считал, что я слабый и ведомый, нет.

— Я никогда так и не думала, — выдохнула Ирка. — Люди слабые и ведомые годами не работают над игрой, в успех которой никто не верит. Не создают свои компании. Не становятся успешными. Потому что слабые и ведомые не верят в себя и сильно зависят от чужого мнения. Это не про тебя, Вадим. У тебя всегда было своё мнение, пусть не всегда правильное из-за печального личного опыта — всё же тебя предали все близкие тебе люди, но оно было.

— К сожалению, кроме мнения, у меня были и опасения, — вздохнул Вадим, — которые я не раз тебе озвучивал, и которые ты вольно или невольно в итоге подтвердила. Я подозревал, что рано или поздно ты мне соврёшь, ты и соврала. Ты мне — да, а я тебе — нет.

Ирка подумала, он должен сказать: рано или поздно ты тоже меня предашь, и ты — предала.

Но и то и другое было правдой.

— Я хотела как лучше, Вадим, клянусь, — сжала Ирка его руку. — Я знаю, насколько виновата. Но тогда, мне казалось, так будет правильно. Казалось, я не смогу тебя простить за Гордееву, за шлюху, за неверие. Ты не всё знаешь, что случилось в тот день, когда застал Севера в полотенце. Но спасибо тебе, что ничего не сказал Авроре ни про него, ни про отца. Ты и правда мне никогда не врал, Вадим. И обо всём, что тебя беспокоит, говорил честно. Именно поэтому, наверное, я решила, что ты заслуживаешь лучшего, чем я. Что так тебе будет проще вычеркнуть меня из своей жизни, если ты будешь знать, что я тебе изменила и ребёнок не твой. Клянусь, я хотела поступить, как лучше.