Если бы стены могли говорить… Моя жизнь в архитектуре

Участок под застройку в Чунцине был аналогом Нижнего Манхэттена: оконечность города, известная как Пристань Императора, потому что давным-давно император отправился в плавание вверх по Янцзы, сошел на берег в этом месте и основал здесь город. В сущности, Пристань Императора представляла собой ворота в Чунцин, и здесь уже находилась известная площадь, которую нужно было сохранить. Но правительство желало серьезно развивать этот район, чтобы превратить место слияния двух рек в витрину. Это был крупномасштабный, очень важный проект.

В Китае проект всегда должен сопровождаться рассказом. Китайцы предпочитают связывать с проектом предысторию, которая подкрепляет их размышления. Эта потребность выходит далеко за рамки требований фэн-шуй и, по-видимому, применяется ко всему. Когда вы что-нибудь едите в Китае, вам дадут информацию о том, насколько благоприятно или неблагоприятно конкретные ингредиенты влияют на разные органы вашего тела – на глаза, на сердце или на мочевой пузырь.

В данном случае размышления о сюжете на самом деле вдохновили на создание дизайна. Правительство сказало, что желает, чтобы одна главная башня на оконечности полуострова служила как ориентир, обозначающий место, а меньшие здания располагались позади или по бокам от нее. Я чувствовал, что это неправильный подход. Поскольку место служит своего рода воротами, ведущими к рекам из города и к городу от рек, я представлял парные башни, которые вместе формировали ворота. Однако это был еще не весь проект. При заявленной желаемой плотности застройки требовались восемь башен, чтобы обеспечить необходимые 1115 тыс. м². Нужно было придумать, как придать подобному комплексу более серьезное значение – чтобы это было нечто большее, чем просто несколько башен, стоящих относительно недалеко друг от друга.

Слово «пристань» в названии места дало ключ. Из поколения в поколение торговые корабли с их сложенными прямоугольными парусами ходили по этим рекам и приставали к рынку, где две реки встречались. Может быть, восемь башен могли сформировать нечто похожее на нос парусного корабля: две башни, образующие ворота, впереди, остальные выстроились позади. В проекте мы придали им направленность, динамично изгибая их, как будто они слегка вздымаются волнами. Две башни, игравшие роль ворот, должны были стать самыми высокими – 70 этажей каждая, – а остальные, слегка скошенные, располагались по обеим сторонам. Помимо придания изгибов башням, мы соединили четыре из них на 45-м этаже горизонтальной конструкцией, которую назвали оранжереей, – это застекленный цилиндрический поднебесный парк. Он охватывал четыре «мачты», как нок рея.

Проект и история стали соответствовать друг другу: император, две реки, ворота, паруса корабля. Что важно, проект заинтересовал самых влиятельных лиц в Чунцине в то время: не только мэра, но и Бо Силая, секретаря комитета коммунистической партии города и члена Политбюро. (Бо вскоре попал в беду – его жена оказалась связана с убийством британского бизнесмена – и сейчас отбывает пожизненное заключение в тюрьме Циньчэн в Пекине.) Помимо сюжета, Чунцин представлял собой квинтэссенцию мегапроекта. Комплекс общей площадью 1115 тыс. м² включал в том числе торговые пространства площадью 185 806 м², и было необходимо интегрировать три разных вида транспорта: автобусы, метро и корабли.

Комплекс представлял особую сложность с точки зрения его отношения к окружающему городу, поскольку он отделял центр от исторической площади Чаотяньмэнь на оконечности полуострова. Также было важно, чтобы торговый комплекс на подиуме плавно соединялся с городом, и таким образом избежал синдрома «молла, обращенного внутрь». Поэтому мы продлили окружающие улицы в границах комплекса, но сделали их в этой части пешеходными, благодаря чему они превратились в освещаемые дневным светом торговые галереи, ведущие из города к площади Чаотяньмэнь.

Понятно, что в проекте такого масштаба бюджет и финансирование, находящиеся в руках застройщика, представляют проблему и постоянно меняются. Застройка Чунцина потребовала в общей сложности $4 млрд капиталовложений, но эта цифра обманчива. Если бы такой комплекс, как в Чунцине, строили на Манхэттене, то объем капиталовложений достиг бы $10 млрд.

Одно большое преимущество работы в Китае заключается в безграничных ресурсах рабочей силы и способности китайцев выполнять работу и руководить ею. Для реализации проекта в Чунцине было необходимо задействовать более 5000 рабочих, для которых, в свою очередь, требовалось построить аналог маленького городка, полного общежитий. Но для Китая, который, по-видимому, способен открывать новый университет в среднем каждые два месяца, это ничто. Наличие рабочей силы в избытке в сочетании со свойственными людям, принимающим решения, честолюбием и духом авантюризма объясняет, почему так много ведущих архитекторов со всего мира стремятся в Китай.