Если я забуду тебя. Ранние рассказы

Мужчины сидели, не шелохнувшись, выверенные юридические документы на столе тоже лежали неподвижно. А потом…

– Господа, интересы всех четырех сторон примирены, сверены и согласованы. Теперь действия каждого из нас следует соотносить с нашими договоренностями. Таким образом, я предлагаю одобрить документ, поставив под ним наши подписи, и разойтись. – Это сказал один из четверых, поднявшись и держа бумаги в руке.

Второй тоже встал, бегло просмотрел документ и сказал:

– Это отвечает нашим интересам, документ составлен грамотно. Наши компании благодаря ему получают гарантию выгоды и надежности. Да, я вижу в этом документе будущую большую прибыль и подпишу его.

Встал третий. Снял очки и внимательно перечел меморандум, безмолвно шевеля губами, когда же речь его обрела звучание, каждое слово было весомым.

– Следует признать – наши юристы с этим тоже согласны, – что содержание этой ноты и ее формулировки не вызывают никаких сомнений. Это подтверждают все мои советники, таким образом, несмотря на усилия, которые потребуются для реализации проекта, с юридической точки зрения, согласно букве закона, документ безупречен. Итак, я подпишу. – Он перечел документ еще раз и передал его четвертому, такому же руководителю высшего звена, как и остальные. Ожидалось, что тот также присоединит свою подпись и они разойдутся. Однако этот четвертый нахмурился, принялся, сидя, внимательно читать, изучать, вникать. Потом отложил бумагу.

– Я не могу, при всем понимании, подписать этот документ. И вы тоже не можете. – Он обвел взглядом их насторожившиеся лица. – Как раз в широте прав, которые он предоставляет, кроется его порок – в тех самых аргументах, которые вы только что привели, в законности мер, которые он допускает. Исключительно широко обозначенные цели, неограниченные гарантии поддержки, дозволенные решительные меры, обеспечивающие все это, хотя и законны, но они не для нас. Если бы они были незаконными, мы могли бы рискнуть, так как закон тогда действовал бы против нас, поддерживая, а не подавляя тысячи рабочих, защищая, а не нарушая интересы более слабых.

Но если закон и наше правительство разрешают нам это, то мы официально имеем право, скрепив законными подписями, поставить этот трактат на службу своим интересам, распоряжаясь судьбами десятков тысяч человек, – хуже того, мы имеем законное право злоупотребить интересами людей, чьи права представляем, поэтому мы обязаны провести четкую линию, которая обозначит предел, за которым наши действия являются рискованными для благосостояния тех, кто находится под нашим попечением.

Мы располагаем властью, как и все, кто служит великим интересам. Но по божеским законам, наш долг сделать то, что является самым трудным для людей, оперирующих финансовыми категориями и обладающих властью, – исполнить свой долг по отношению к «простому человеку», а посему, джентльмены, я убедительно прошу вас не совершать подобного эгоистического поступка.

В комнате снова наступила тишина. Бизнесмен только что у них на глазах разрушил один кодекс и этим действием обнажил другой.

Трое остальных прониклись его доводами, а проникшись, отказались от старых, сугубо предпринимательских ценностей, заместив их ценностью человеческого братства.

– Пойдемте-ка отсюда, сядем на автобус и не будем вводить документ в законную силу.

Три

Яркое утреннее солнце быстро заливало лучами ряды застывших в ожидании утра крыш и испещряло полосами плотно закрытые ставни дома на холме.

Внутри дома одеяло на огромной средневековой кровати зашевелилось, и сонная голова на подушке повернулась на стук в дверь.

Два чисто выбритых, элегантно одетых молодых человека просочились в комнату.

– Доброе утро, дядя. Твой апельсиновый сок, – приветственно сказал один из них, между тем как другой направился к окнам и стал поднимать жалюзи. Получившее приглашение солнце с готовностью хлынуло в комнату.

– Ты поздно, Грегори, – проворчал человек в постели, отпил сока и сел. – Черт возьми! Если Минни еще раз оставит косточки в соке, я ее выгоню. – Он сплюнул косточку на ковер и приказал: – Подними, Генри, и брось в мусорную корзину.

– Дядя, – осклабился Грегори, возвращаясь от мусорной корзины, – как твоя нога? У нас хорошие новости…

– Заткнись, – скрипучим голосом перебил его старик. – Когда я велю Генри что-то сделать, то хочу, чтобы это сделал именно Генри. Может, вы и близнецы, но я умею вас различать. Так что, Грегори, вынь косточку из мусорной корзины, и пусть Генри сделает то, что я ему велел.

Всю жизнь я следил за тем, чтобы все было как положено. Так я содержал свою библиотеку. Так я содержал свою комнату. Так я содержал дом. Я ездил в город и работал. Я ходил в церковь и молился – все точно, как положено. Я думал и действовал так, как мне полагалось. И моя сила как мэра заключалась не во мне самом, а в моих здоровых привычках…

– О, дядя, тебя выберут снова, – бодро вставил один из братьев. – А пока у нас есть для тебя хорошая новость…