Эссе о Юрии Олеше и его современниках. Статьи. Эссе. Письма.

С голодом в России не агитпьесами, а на деле пыталась бороться православная церковь. Ещё в августе 1921 церковь создала епархиальные и всероссийские комитеты для помощи голодающим, начался сбор денег. «Но допустить прямую помощь от церкви и голодающему в рот значило подорвать диктатуру пролетариата. Комитеты запретили, а деньги отобрали в казну. Патриарх (Тихон – И. Г.) обращался за помощью и к папе Римскому и к архиепископу Кентерберийскому, – но и тут оборвали его, разъяснив, что вести переговоры с иностранцами уполномочена только советская власть. Да и не из чего раздувать тревогу: писали газеты, что власть имеет все средства справиться с голодом и сама» (Солженицын А. Архипелаг ГУЛаг. 1918–1956. Опыт художественного исследования. Т. 1. Части I–II. Париж, YMCA-PRESS, 1980. С. 348).

Действовала ещё организация «Помгол» (Государственный комитет помощи голодающим), созданная т. н. «старой интеллигенцией». В состав «Помгола» входили социал-демократы, марксисты-экономисты, т. н. «трудовики»… «Помгол» был лояльной организацией, сотрудничал с советской властью, но – в тоже время – выставлял ряд требований к власти (административных, хозяйственных и т. д.). «Помгольцы» хотели, чтобы советское правительство не мешало их деятельности. Помогало им, и – одновременно – оставляло их независимыми. Увы, этих интеллигентов ждала совсем иная судьба. Вот что о гибели этой организации в книге «Архипелаг ГУЛаг» написал Солженицын:

«Летом 1921 года был арестован Общественный Комитет Содействия Голодающим (Кускова, Прокопович, Кишкин и др.), пытавшийся остановить надвижение небывалого голода на Россию. Дело в том, что эти кормящие руки были не те руки, которым можно было бы разрешить кормить голодных. Пощажённый председатель этого Комитета, умирающий Короленко, назвал разгром комитета – «худшим из политиканств, правительственным политиканством» (письмо Горькому 14. 9. 21)». (Солженицын, С. 46).

Советское правительство уничтожило «Промгол». В 1922 году Кускову и Прокоповича выслали за границу, многие члены организации были репрессированы.

Отвергнув помощь не тех соотечественников, в июне 1921 года Ленин был вынужден рекомендовать советскому Красному Кресту обратиться в Женеву с просьбой о международной помощи голодающим Поволжья, ведь только в этом районе России голодающих в тот момент насчитывалось более 20 миллионов. Спасали от голода тогда Россию всем миром: Международный Красный Крест создал в Москве временный Международный комитет помощи голодающим Поволжья по инициативе знаменитого норвежского учёного-полярника и дипломата Фритьофа Нансена, организовавшего знаменитую «Миссию Нансена», через которую в Россию поступило 82 тыс. тонн продовольствия и около 640 тонн медикаментов. Активно помогала также Американская администрация помощи (англ. American Relief Administration, ARA), под эгидой которой действовало до 15 различных религиозных, общественных и национальных организаций. Координировал усилия администрации Герберт Гувер, будущий 31-й президент США.

В своей агитпьесе «Слово и дело», посвящённой борьбе с голодом, Юрий Олеша не касается вышеизложенных обстоятельств. Его пьеса написана по пропагандистским рецептам. Острие сатиры направлено против церкви (Попа), антипатичной большевикам т. н. «старой интеллигенции» (Учёного, Актёра, Трёх спецов (так называли в 1920-х техническую интеллигенцию), а также против только что ненадолго реанимированных буржуа («красных купцов»-нэпманов). Каждый из этих персонажей Олеши – тип-обобщение. Вспомним, что к гротескно-ироническому изображению социальных типажей из «бывших» хозяев российской жизни обратился Блок в «Двенадцати», Маяковский в «Мистерии-буфф».

А ведь именно духовенство, интеллигенция, которая вызывала недоверие, неприязнь и презрение у большевиков, подхваченные и развитые Олешей в его пьесе, была в числе самых активных членов общества, которые сначала старались предотвратить, а потом реально помочь борьбе с голодом.

Как явствует из названия пьесы, Олеша ратует за единство слов и дел. Он высмеивает тех, кто тонет в бесконечных бюрократических словопрениях и пустой болтовне, кто «мастера говорить, дураки делать». Конечно, когда читаешь пьесу Олеши, возникает ассоциация с остросатирическим стихотворением В. Маяковского «Прозаседавшиеся», также написанным в 1922 году. Однако за бесконечные и пустые заседания Маяковский клеймит государственных чиновников-бюрократов из большевистских учреждений, а Олеша ищет виновных в любви к заседаниям среди иных социальных типажей, каждый из которых у него в пьесе ведёт себя, как бюрократ.