Есть что вспомнить. Записки следователя прокуратуры

При невозможности прекращения уже возбужденного уголовного дела по их заявлению, потерпевшие идут на самооговор и дачу ложных показаний. Риск даже условного осуждения за это невысок. Для практиков не составляет секрета, что даже небольшое изменение показаний влечет изменение квалификации на менее тяжкое преступление. В конце прошлого столетия прокурор одного из районов направил в суд дело по обвинению мужа в изнасиловании собственной жены… Заявление от жены было, побои были зафиксированы. Формально состав преступления налицо. В суде женщина заявила, что была избита после интимной близости и совсем по другому поводу. И суд вынес оправдательный приговор.

Весьма спорны обвинения по ст.134 УК РФ «Половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста». Ведь физическое и половое развитие индивидуально и не может механически определяться количеством лет. При судебно-медицинской экспертизе по определению половой зрелости у лиц женского пола выявляется совокупность критериев, свидетельствующих о готовности женского организма к совершению зачатия и вынашиванию плода. Приведу полностью свою речь в защиту обвиняемого по этой статье.

«Ваша честь! Подсудимый (…) обвиняется в половом сношении с лицом, не достигшим 14-ти летнего возраста. Фабула происшедшего незамысловата и стара, как мир. В августе 2019 года подсудимый с потерпевшей (…) познакомились в клубе, понравились друг другу, стали встречаться и 11 марта 2020 года в селе (…) Балашовского района произошло естественное развитие событий, результатом которого наступили не менее естественные последствия.

Тем не менее, происшедшее квалифицируется как тяжкое преступление, предусматривающее наказание в виде лишения свободы от 3 до 10 лет. Всего лишь 20 лет назад такой статьи в УК РФ не было, а уголовная ответственность наступала лишь за половое сношение с лицом, не достигшим половой зрелости. Сомнений в том, что потерпевшая достигла половой зрелости, не возникает. Но в борьбе за нравственность уголовный закон стал значительно более суров. Суд не в праве обсуждать обоснованность изменения закона, и об этом я говорю только с точки зрения общественной опасности вмененного моему подзащитному преступления.

Данное преступление отличается максимальной степенью латентности. Если довести до следователей результаты медицинских осмотров школьниц, то они – следователи – за голову схватятся… К счастью, врачебную тайну никто не отменял. И в данном случае, (…) не стал бы подсудимым, помни он о контрацепции. Но все произошло спонтанно и случилось то, что случилось. Кстати, случись это двумя неделями позже, потерпевшей было бы уже 14 лет, а значит и преступление перестало бы быть тяжким. Но все равно влекло бы привлечение к уголовной ответственности, предусматривающей реальное лишение свободы.

Вернусь к общественной опасности данного преступления, квалифицируемого как тяжкое, хотя о каком-либо насилии и речи не идет. По данной статье обвиняются мужчины по достижении 18 лет. И стандартно они обвиняются в «совращении» и «соблазнении», хотя таких определений уголовный кодекс не содержит. Это легко объяснимо, так как традиционно инициатором выступает мужчина, а женщине отводится лишь «согласительная» роль. Но, как очень точно отметил поэт Николай Доризо: «О, как нам часто кажется в душе, /Что мы, мужчины, властвуем, решаем. / Нет! Только тех мы женщин выбираем, / Которые нас выбрали уже».

Но 13 лет! Это же ребенок! Защита в таких случаях ссылается на акселерацию, на героиню знаменитой трагедии Шекспира, которой в итальянской Вероне поставили памятник. Не буду! Не нужны нам чужеземные героини, да и трагедии тоже.

И подсудимый, и потерпевшая, как и участники процесса в свое время в школе проходили, и даже учили наизусть пушкинского «Онегина». И не только письмо Татьяны. Я позволю себе использовать пушкинскую «энциклопедию русской жизни» применительно именно к рассматриваемой сегодня ситуации. Так, тоскующей Татьяне её няня поведала: «Так, видно, бог велел. Мой Ваня/ Моложе был меня, мой свет,/ А было мне тринадцать лет./ Мне с плачем косу расплели/ Да с пеньем в церковь повели».

Как видим, речь идет о браке, а не о добрачном соитии. Кстати, оба – и подсудимый, и потерпевшая вполне согласны если не в церковь, то в ЗАГС точно. Но возраст потерпевшей пока тому препятствует.

Ваша честь! Всякое преступление в той или иной степени аморально. Но совершенное подсудимым не вызывает негодования нарушением морали. Легкомыслие, да. Именно оно и повлекло привлечение к уголовной ответственности. Никаких тяжких последствий не наступило. Рановато потерпевшей иметь дочку? Да. Но, это жизнь, и две бабушки, и, конечно, любимый, помогут ей.

У защиты нет оснований оспаривать квалификацию. Закон есть закон.