Есть что вспомнить. Записки следователя прокуратуры

Скотник и его приятель угнали лошадь с фермы, забили в ближайшем лесу, освежевали, а мясо невдалеке засыпали снегом и придавили валежником. Расчет был на то, что шкуру и внутренности растащат волки, на них лошадь и спишут. Примечательной особенностью этого заурядного преступления стало то, что любители конины, чтобы не оставлять своих следов рядом со следами лошади, решившей вдруг совершить прогулку в зимний лес, на ней верхом вдвоем до леса и добирались. А также то, что, забивая животное, ловко орудовал ножом скотник-инвалид с культей левой руки. С этим недостатком он умело управлялся с лошадьми, летом выпасая коров, зимой – подвозя корма на ферму. Расчет был, они были уверены, правильный. Выждав несколько дней и посчитав, что, после обнаружения остатков шкуры и внутренностей, пропажа сумасбродной любительницы лесных прогулок была списана на серых хищников, воры забрали мясо и засолили его в бочке. Эта солонина и стала материальным доказательством совершения преступления.

Для государственного обвинителя процесс доказывания особого труда не составлял: признательные показания подсудимых подтверждались не только изъятым мясом, но и протоколами осмотров места забоя, а позднее и места временного хранения туши лошади, заключением ветеринарной экспертизы. Оба ранее были судимы за хищения и на суд прибыли под конвоем. Их виновность не вызывала сомнения и у односельчан.

Родственники инвалида для его защиты пригласили популярного адвоката из г. Балашова, заслуженно славящимся своим красноречием. Уже убеленный сединами адвокат выглядел импозантно. Свои выступления в суде писать он не считал нужным, полагаясь на свой многолетний опыт. С материалами дела знакомился в общих чертах, полагаясь на их исследование в судебном заседании. Подробного анализа доказательств его выступления не содержали. При знании приемов риторики и умелом использовании интонации хорошо поставленного голоса, его непродолжительные выступления в прениях были эмоциональными и в меру пафосными. На первый взгляд, по этому делу у адвоката возможностей блеснуть красноречием не было. Ну забили украденную лошадь, а что еще с ней делать? В своем хозяйстве держать нельзя, продать нет возможности. А забой скота в селе по осени обычное явление. Оспаривать виновность подзащитного никаких оснований не было. Оставалось только играть на сочувствии к калеке и обосновании отсутствия необходимости лишения его свободы. Но популярный адвокат ожидания оправдал с избытком, хотя и очень нестандартно. Дело в том, он был большим любителем животных. И уже в суде, представив себе, как подсудимые, взгромоздившись на лошадь, заставляют её безропотно везти их к месту забоя, не смог сдержать своего непроизвольно вспыхнувшего негодования. В результате его речь стала коронным номером судебного процесса, проходившего на сцене клуба. Поднявшись и осмотрев зал, он начал так: «Уважаемый суд! Я много лет защищаю людей, совершивших разные, в том числе страшные преступления. Приходилось, и не раз, защищать убийц. Но с таким коварством, такой жестокостью я столкнулся впервые. Бедная лошадь!

Она уже была немолода. Всю свою сознательную жизнь она отдала колхозу. И если бы она могла знать, что на своей натруженной спине везет своих убийц, она бы встала на дыбы и сбросила их!» Государственный обвинитель, удерживая смех, наклонил голову, опираясь на руку, прикрывавшую лицо от сидящих в зале. Судья и заседатели улыбок не скрывали. Подсудимый инвалид недоуменно крутил головой, пытаясь понять, как лошадь могла бы его сбросить. Но под влиянием описания защитником собственного коварства и жестокости, а, значит, и неизбежности лишения свободы, понуро опустил голову. В притихшем зале раздались смешки и председательствующий, уже без улыбки предупредил, что будет вынужден при несоблюдении тишины прервать процесс.

Адвокат-златоуст тоже среагировал и вспомнил о задачах защиты: «Но, невзирая на эмоции, должен сказать, что предложенное государственным обвинителем наказание слишком сурово. Находясь на свободе, мой подзащитный занимался общественно-полезным трудом, пас скот, а в условиях изоляции от общества он, инвалид, будет лишен такой возможности, и будет находиться на иждивении государства. Поэтому прошу суд не лишать его свободы или существенно снизить предложенный прокурором срок её лишения». Суд совещался недолго. Оба подсудимых были осуждены к тому сроку лишения свободы, который просил назначить прокурор.

Какое насилие? Оправдать!