Есть что вспомнить. Записки следователя прокуратуры

Генеральный прокурор в своем приказе №465 от 25.12.2012 г. определяет, что «от активной позиции и профессионализма государственного обвинителя в значительной степени зависят законность и справедливость рассмотрения уголовного дела». А также считает «недопустимым любое давление на государственных обвинителей, принуждение их к отстаиванию выводов органов предварительного расследования, не подтвержденных исследованными в ходе судебного разбирательства доказательствами». Увы, согласно этому же приказу, государственный обвинитель при существенном расхождении его с позицией, выраженной в обвинительном заключении, обязан докладывать об этом прокурору, поручившему поддерживать государственное обвинение. А прокурор в случае принципиального несогласия с позицией обвинителя решает вопрос о замене обвинителя.

Непосредственность судебного рассмотрения никакого значения «принципиально» не имеет. Нужно ли говорить, что ждет гособвинителя при расхождении с позицией обвинительного заключения? Вот и весь профессионализм обвинения, и отсутствие принуждения государственного обвинителя. А ведь раньше замена гособвинителя была возможна только при его болезни. Кстати, считалось: если вынесенная судом мера наказания более чем на два года отличалась от предложенной государственным обвинителем и за этим не следовало протеста, значит позиция обвинения в части наказания была неверна и выбрана без учета обстоятельств дела и личности подсудимого.

Прокурор не должен служить только букве закона – иначе получается, как некогда заметил известный юрист: «По форме правильно, а по существу издевательство». Объективность и справедливость должны быть ежедневным критерием его работы. В Балашовском суде рассматривалось дело о грабеже, совершенном группой лиц. После заседания государственный обвинитель зашел поделиться эмоциями о судебном процессе: «Я просил обоим по четыре года лишения свободы. Одинаково, чтобы подельнику не обидно было. И суд с этим согласился!» И встретил мой недоумевающий взгляд: «А как же требования закона об индивидуализации наказания (ст.60 УК РФ)? Грабители ведь не близнецы-братья, да и у них один лидер, а другой ведомый. А тут разные возраст, характеристики, семейное положение. И роль их в совершении преступления не могла быть одинаковой, они же не клоны. А судья просто безразлично согласился с твоим ничем не мотивированным, не соответствующим назначению наказания предложением». Явно озадаченный помощник прокурора предпочел промолчать.

Уровень государственного обвинения назвать высоким нельзя. Состязательность сторон в судебном заседании осталась только в суде присяжных, поэтому прокуроры крайне редко используют право на выступление с репликой. Зачем, если есть полная уверенность в обвинительном приговоре? Законом предусмотрено прекращение дел о преступлениях небольшой и средней тяжести за примирением сторон в процессе расследования с согласия прокурора. Прокуроры его просто не дают, обеспечивая почти 100% «направляемость» дел в суд. И в суде государственные обвинители против прекращения дела возражают, но до 80% таких уголовных дел судами прекращаются, судьи просто игнорируют мнение прокурора. Такое повышение прокурорской отчетности, именуемой профилактикой, влечет просто колоссальные затраты времени дознавателей, следователей, судей, адвокатов, самих прокуроров в ущерб качеству расследования и рассмотрения остальных дел. Нетрудно видеть, что значительная часть нагрузки на судей и прокуроров создается искусственно.