Есть ли сердца у призраков (СИ)

Ариана коснулась рукой плеча Ричарда и сделала ещё шаг ― со ступенек, в проход, к нему.

― Не надо, ― беззвучно прошептал её жених.

Она шла и шла. Три, четыре, семь… До Питера ровно шестнадцать шагов.

― Позволь нам пожениться, ― тихо сказала она, глядя ему прямо в глаза. Платиновые волосы отросли и теперь доходили почти до бровей.

Мысли были глупыми, но, наверное, перед смертью такие они и бывают.

― Я ведь знаю, ты убьёшь нас. Разреши мне прежде назвать его своим мужем. Ради своей ненависти ко мне, ради всего, что нас связывает, потому что глупо это отрицать, потому что я и не отрицаю. Разреши, ― контуры его красивого лица размывались, потому что слёзы застилали глаза.

Он был близко. Опасно близко, и у Арианы кружилась голова: она помнила запах вина и ощущение грязных поцелуев на своей шее.

Но Питер Гарднер стоял перед ней, опустив руки и глядя прямо в глаза. Стоял, не улыбаясь, стоял, поражённый чем-то. Перед ней первый раз в жизни стоял не монстр, а человек, просто человек со своими слабостями, живой, настоящий.

Человек, сердце которого было не только гнилым ― ещё и разбитым.

― Нет. Взять их, ― резко сказал он, словно очнувшись ото сна. ― Мы поедем в столицу к твоей мамочке, детка, ― рассмеялся Гарднер. ― Столица сдана.

И она поняла, что это конец.

Комментарий к 23. Когда рушится всё, появляется надежда

Спасибо, что вы со мной, дорогие читатели! :)

https://vk.com/missandea - напоминаю о своем начинающем паблике, в котором иногда можно найти маленькие спойлеры.

27 мая, ровно через неделю, я сдаю самый страшный на свете экзамен - математику (а я гуманитарий до мозга костей). Так что ругайте меня на чём свет стоит!)

привет экзаменам сказали

и осознав весь тяжкий груз

мы вместе с этим осознали

мозгов у нас как у медуз

немного безысходности с просторов интернета. А как проходит ваш май?)

========== 24. После смерти мы станем звёздами ==========

Я умереть хочу весной,

С возвратом радостного мая,

Когда весь мир передо мной

Воскреснет вновь, благоухая.

На всё, что в жизни я люблю,

Взглянув тогда с улыбкой ясной,

Я смерть свою благословлю -

И назову ее прекрасной.

Мирра Лохвицкая

Окончательно пришла в себя Ариана, только почувствовав спиной холодный неровный пол. Нет, ну нужно же было так сильно ударить? И зачем?! Она ведь даже не сопротивлялась! Комната, а вернее какой-то подвал, расплывалась перед глазами, и Ариана закрыла их. Голова раскалывалась. После того, как при выезде из Манейма кто-то из людей Гарднера ударил её, видимо, не рассчитав силы (а может, как раз и рассчитав), а она отлетела и ударилась головой о стену кареты, Ариана с трудом воспринимала происходящее и сейчас даже не понимала, где именно находится и сколько времени.

Помнила только, как они въехали в столицу и как сильно у неё защемило сердце, стоило принцессе увидеть шпили знакомого замка на холме. Её дома. Она лежала в каком-то грязном подвале, но каждой клеточкой ощущала: она в столице. Даже воздух здесь пах по-особенному.

Она заснула, точнее впала в какое-то забытье без снов, а когда открыла глаза, поняла, что настало утро. Сквозь решетки окон под потолком в помещение падали первые лучи слабого зимнего солнца. Потянувшись и пытаясь собрать разбегающиеся мысли, Ариана встала и оглядела подвал. Было холодно, но сухо; в углу валялись какие-то мешки, набитые, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, сеном. Сложив несколько друг на друга, Ариана смогла, ухватившись руками за толстые прутья, выглянуть в окно.

Перед ней был выложенный камнем двор, расчищенный от снега; чуть дальше виднелось полусожжённое здание. Приглядевшись, Ариана разглядела в нём… трапезную? Так значит, она в подвалах кафедрального собора!

Дверь резко скрипнула, и она, не удержавшись, полетела вниз, больно ударившись о рукой о твёрдые плиты.

― Какие мы любопытные, ― послышался насмешливый голос.

Кто как не Питер Гарднер собственной персоной мог прийти к несчастной узнице?

― Да, ты не ошиблась: мы под собором, ― довольно сказал он.

Ариана, наконец, встала, потирая ушибленное запястье, и взглянула на него. Несмотря на то, что лицо Питера так и светилось удовольствием, он похудел и как-то осунулся с их последней встречи.

― И что же я делаю здесь? ― устало вздохнула она и вдруг осознала удивительную вещь: она разговаривает с Питером без всякого страха. Как со старым, но вредным знакомым, без прелюдий и намёков, просто говоря то, что думает.

― Готовишься к смерти, конечно, ― ухмыльнулся он.

Она готовилась к ней последние три месяца, и всё-таки в сердце Арианы что-то кольнуло: тогда, в Колоколах, смерть была чем-то далёким, абстрактным; сейчас же она была реальна, как никогда. В ближайшую неделю её уже могло не стать.

― Что с моей семьёй? ― спросила она, опускаясь на мешок с сеном и чувствуя головокружение.

― О, она тоже схвачена, ― улыбнулся Питер. ― Жаль, не все были в столице, однако не сомневайся: твоя мамочка и сестрички совсем скоро умрут. Как и Ричард, ― протянул он. ― Кстати, откуда ты узнала? Неужели сам рассказал?

― Нет, ― устало ответила Ариана, прикрывая глаза. ― И чего же ждать? Может, убьёшь меня сейчас?