Есть стыковка! История первого рукопожатия СССР и США в космосе

Первым делом я послал в Россию в качестве передовой группы Джо Энгла из моей комиссии, Джиба Киркхэма (исполнительного секретаря) и Тома Кримминса (главного финансового директора программы МКС). Они должны были играть роль добрых полицейских и предупредить о прибытии злого: «Стаффорд уже выезжает и намерен устроить вам Страшный суд». Борис Остроумов встретил их в штаб-квартире Российского космического агентства. Вместо компьютерного сетевого графика с подрядчиками, поставками компонентов и графиком сборки Энгл обнаружил стену с четырьмя огромными листами на ней. Люди из Роскосмоса сказали, что это и есть их производственный план и что других его экземпляров не существует. Тогда Джо, Джиб и Том стали делать собственные записи по данным со стены – довольно трудное занятие, ведь никто из них не мог читать или говорить по-русски. Люди Остроумова смотрели на них с изумлением. Один спросил Джо: «Разве у американских генералов нет более важных забот?» Джо ответил: «Американские генералы делают то, чего требует работа».

Когда русские поняли, что американская команда настроена серьезно, они наконец сделали копии некоторых представленных материалов, однако не всех данных, что фигурировали на стене. К моменту моего прибытия – со мной приехали главный финансист NASA Мел Петерсон и ответственный за международные связи в головном офисе агентства Джон Шумахер – у нас уже было какое-то понимание о том, что и в какие сроки должно произойти. Однако главный вопрос оставался открытым: когда Российское космическое агентство собирается добыть деньги на оснащение Служебного модуля?

Я встретился с Коптевым в частном порядке и обрисовал ему ситуацию. Я сказал, что пробуду в Москве со своей командой неделю и к моменту отъезда надеюсь получить точную информацию о финансировании, поставках и сборке. С Уткиным я тоже встретился и изложил ему все факты. Он сказал, что поможет всем, чем только сможет.

Мы собирали информацию в течение трех дней, а затем позвонил Коптев и сообщил, что нам нужно встретиться следующим утром в зале приемов одного из зданий вблизи Кремля. В здании, как оказалось, раньше располагался ЦК КПСС. Я побывал там однажды в 1986 году на встрече с Анатолием Добрыниным, ставшим секретарем ЦК и заведующим Международным отделом, от имени NL Industries. Теперь здесь размещалось Министерство финансов Российской Федерации.

Показался Коптев, и я заметил, что он нервничает и, кажется, чем-то очень смущен. Нас двоих встретил заместитель министра финансов Андрей Вавилов и повел Коптева прямо к своему боссу, Анатолию Чубайсу[194]. Я со своей командой остался в приемной, где на столе стояла целая дюжина телефонов, если не больше. Все они, кроме одного, были старинной модели – с вращающимся диском.

Через 15 минут Коптев и Вавилов вышли. Они сели напротив меня, и я заявил: «Господин министр, в течение многих лет, проведенных вместе в космосе, наши страны поддерживали прекрасные отношения. Мы очень хотим их сохранить. Однако наша перспектива – это МКС. Мы дали вам сотни миллионов долларов на постройку «Зари». Мы передали сотни миллионов на программу «Мир – Шаттл» и продвигаемся к МКС. Но Служебный модуль не следует графику. Если мы не увидим реальных действий в течение шести недель – твердых докзательств того, что СМ финансируется, что на нем работают люди, что появился и соблюдается надежный график, – то США пойдут далее в одиночку. Мы оставим для вас свободный стыковочный узел и надеемся, что когда-то в будущем вы туда придете. Мы бы хотели видеть вас своими партнерами, но должны смотреть в глаза реальности». Итак, линия на песке была проведена.

Русские уже знали о наших планах создания временного модуля управления ICM[195]. Мне было больно нападать на Коптева, и без того зажатого между экономическими реалиями России 1997 года и политическими оппонентами в Думе, контролируемой коммунистами. Однако Коптев так и сиял от уха до уха. «Генерал Стаффорд, вот документ, который только что подписал господин Чубайс. Мы согласовали 1.8 трлн. рублей (400 млн. долларов) на строительство Служебного модуля и модернизацию Центра управления полетом и Центра подготовки космонавтов. Деньги будут в форме займов российских и иностранных банков под гарантии правительства России».

Креативное решение, иначе не скажешь, особенно если учесть, что денег у них просто не было. Я ответил: «Это чудесно, господин министр. Когда, по-Вашему, будет реально профинансирован Служебный модуль?»

«В апреле или мае», – сказал он.

Затем я заговорил с министром по-русски, напомнил ему о начале нашего долгого сотрудничества «Союз – Аполлон» и подарил нашивку, которая находилась в том полете, и монету, отчеканенную из металлических сплавов, использованных на обоих кораблях. Моя задача была выполнена. Я встал, пожал партнерам руки и отправился в Вашингтон, чтобы передать новости Дэну Голдину и другим руководителям NASA. Мы сумели добиться по крайней мере временного решения проблемы[196].