Есть только дорога…

"Эта философия восточная мне близка, – думал Леший про себя, – Гафур, спасший меня с зимней трассы под Омском, был очень похож на Рустама, даже внешне они схожи. Интересные повторяющиеся типажи".

К вечеру стали подтягиваться к Москве. Близость мегаполиса ощущалась по уплотнившемуся движению после Тулы, а затем – по замедлению скорости у Подольска.

Рустам не расстраивался. Излучая абсолютное спокойствие, он выехал на обочину, и, поднимая пыль, поехал вдоль пробки.

– Пусть ругаются, – говорил Рустам, – У меня же московские номера, всё равно меня все ругают за зря, а тут хоть повод будет.

В итоге плотнячком едущий МКАД пересекли в восьмом часу вечера, а уже около восьми Рустам приостановился у вестибюля метро "Юго-Западная", тепло попрощавшись с Лешим и Викой.

– Помолитесь за меня, бродягу. Добрых вам дорог, – сказал Рустам, закрыв дверку и рыкнув двигателем. Его белый "Мерс" влился в поток машин Проспекта Вернадского.

Столица встречала путников жарой, цветущими яблонями и пробками.

– Ну что, дружище, пойдём, покажу как ездить в метро по-маасковски, – сказала Вика, растянув букву "а".

– Это как? Чем отличается от других мест?

– Вворачиванием в толпу. РАЗРЕШИТЕ, ПААЖАЛУЙСТА! – Вика, мотая рюкзаком из стороны в сторону, пробивала себе коридор среди москвичей, по которому следом пробирался Леший.

Вскоре карточки были куплены, Леший нырнул за клацающий турникет и, увлекаемый Викой, спускался к поездам.

Путь под землёй занял сорок, народу то убавлялось, то прибавлялось в вагоне. В одном месте подземка вынырнула на поверхность, пересекая по мосту Москву-Реку.

Ехали до станции "Сокольники".

Выйдя на поверхность, Леший шёл, озираясь по сторонам: такой цивильной и опрятной была здесь Москва.

Они зашли во двор девятиэтажки, Вика сунула домофонный ключ, запустив Лешего в пахнущий свежей краской подъезд.

– Вот тут я и живу, – сказала Вика, отпирая железную дверь, – о, матушка усвистала опять в командировку, так что сегодня тусить можно. Можно просто спать.

Вика разулась, бросив рюкзак в прихожей,

– Там у меня ванная, чур я первая на душ, – кричала Вика с кухни, – о, да моя ненаглядная решила продуктовые проблемы! Нам даже не придётся топать до магазина! Я её всё же обожаю.

Леший молча озирался.

Прихожая викиной обители была украшена большим шкафом-купе с зеркалом. Ванная и туалет находились рядом, далее шла кухня. Отдельно, по длинному коридору шёл вход в дальнюю комнату. На стенах висели картины, изображающие лошадей, европейские дома и водопады.

– Квартиру украшала матушка, так что не пугайся дурного вкуса. Моя комната всё равно сделана по-моему. Пойдём, кинем там рюкзаки.

Комната Вики располагалась после длинного коридора. На стенах были тёмно-синие обои со звёздами и белого цвета потолок. С потолка на двух карабинах свисал гамак, а на полу лежал огромный надувной матрас, застеленный бельём. Одну из стенок занимал шкаф, возле другой был письменный стол с компьютером и кривой лампой.

– У меня тут есть проектор, который я включаю на потолок, когда хочу за что-нибудь залипнуть. Можно сегодня включить.

– Можно. Крутой у тебя интерьерчик.

– Ничего лишнего, хотя матушка всё равно говорит, что у меня срач.

После принятия всех процедур по приведению себя в порядок, Леший закинул шмотки в стиральную машинку и сидел с Викой, распивая чай и поедая бутерброды с остатками харьковского суджука. Вика же поясняла особенности выхода на трассу из Столицы.

– Завтра садишься на метро, доезжаешь до "Трёх Вокзалов", это станция "Комсомольская". Там пересаживаешься на Кольцевую линию, и дуешь до "Курской". Чем раньше, тем лучше.

– А что там?

– Ты Венечку Ерофеева читал?

– Нет, только слышал… А-а, понял. Электричка "Москва – Петушки", та самая!

– Да, – сказала Вика, – и тебе ехать на ней до самых Петушков. Поверь, со времён Венечки там в плане трэшака ничего не изменилось371.

Леший поглядывал вполглаза на Вику, гоня неприличные мысли из головы.

"Нафиг, нафиг мне сейчас амурные приключения. Хотя ты, Леший, вроде парень свободный, пуркуа бы и не па372? Да нет, ты же в пути, весь такой просвещённый. Ага: он постиг сатори и принял целибат…", – такой рой мыслей у него творился.

Вечером они завалились смотреть кино. Вика показывала какой-то мутный фильм с Бьёрк в главной роли, закрыв шторки и спроецировав на белый потолок комнаты.

Леший не запомнил ни название фильма, ни сюжет, помнил только, что тётя-Бьёрк там что-то пела и танцевала373. Мысли его захватило буйство гормонов в голове: наличие красивой девушки рядом давало о себе знать. Усилием воли он заставил себя умерить гормоны и задремал.

Проснулся он от того, что Вика ложилась, коснувшись его рукой.

– Лёша, ты спишь?

– Вроде да. До этого момента.

– Спасибо тебе за дорогу. Ты знаешь, ты не зря оказался у Боги на крыше. Ты и твои друзья очень похожи на компанию Богдана. Такие же светлые.

Леший решил быть откровенен.

– Ох, Вика, у меня столько собственных недоработок, с которыми борюсь.

– А ты не борись, – сказала она, – ты принимай.