Есть у Революции начало

— Согласен. Когда ещё погулять удастся. Велосипед сдадим в камеру хранения, а сами, поедем на кэбе, злачные места искать.

Николай Александрович, как малый ребёнок, захлопал в ладоши от радости.

Глава 18. Трудно быть эффективным и не противным

Радость государя я вполне могу понять. Ну как же, — позволить себе полную свободу поведения, не опасаясь последствий. Ведь его буду страховать я, — чудо — ребёнок, обладающий сверхчеловеческими способностями. Кто — бы не обрадовался такой возможности. Тем более человек, жизнь которого была на виду всего народа России. Каждый шаг первого лица, любого государства, должен быть строго продуман и взвешен его помощниками.

— Жаль, что мы не во Франции, — выдал он первое предложение, как только закончил ликовать по поводу неожиданно свалившейся на него свободы.

— Даже хорошо, что Георг не поверил моей телеграмме. Хотя и жаль, что мы не сфотографируемся с ним вместе, как у нас заведено при каждой встрече.

— В Лондоне наверняка есть ресторации, где танцуют как в «Мулен Руж», — почти просительно посмотрел на меня.

— Ты хоть и маленький по возрасту, но раз завтра женишься, значит, обязан познакомиться с устройством женщин лучше, — выдал Николай, обычную для мальчишников, шутку.

С велосипедом и поисками стриптиз — баров, всё решилось очень просто. Первый же остановленный извозчик, выслушав наши намерения, предложил прикрепить нашу технику на крышу его кэба. С радостью перечислил все злачные места в Сохо. Пообещал забрать нас в условленном месте, в любом часу ночи.

— В Сохо, опасно нанимать экипажи ночью, — нарочито запугивал нас.

— Благоразумнее, договориться заранее. А я вашу технику сохраню на верхнем багажнике.

— Байсикл у вас не тяжёлый, — удивлённо, вспоминал вес недавно закреплённого груза.

В качестве подтверждения своей порядочности, выдал нам картонную копию его медной бляхи, с номером — разрешением, для занятий частным извозом.

По дороге в Сохо, я предложил кебмену, отвезти наш велосипед в гостиницу, адрес которой ему записал на золочёной визитке Николая.

— Вот Европа, — с завистью заметил сановитый спутник, поглаживая бородку.

— Каждый извозчик грамоте обучен. Хотел заметить ему, что он, как раз и есть главный ответчик, за всё, что творится в России. Но учить учёного, воспитывать мужика, тем более государя, на пятом десятке, только злить без толку.

Начали, наш, с Николаем Александровичем, загул, с самого шикарного заведения. Зеркала во всю стену, британская символика в лепнине на потолке, придавали ресторанному залу слишком официальный вид. Явно, наш грамотный «сусанин — кэбмен», завёл сюда не просто так. Наверняка имеет процент с каждого привезённого клиента. Понял я всё это слишком поздно, когда мы уже расположились в отдельном, полузакрытом кабинете, вблизи небольшой сцены.

Право заказывать блюда и напитки, официант, передал самому старшему из нашей компании, вместе с меню и картой вин. Очень подозрительно смотрел на меня. Сразу понял, что его смущал не столько мой возраст, сколько скромное, если не сказать бедное, сиротское одеяние. Это понял не только я, но и мой товарищ, государь — император.

— Скажите, что я вышел переодеться, — склонился к уху Николая, выходя из зала. В туалетной кабине, заперся и телепортировался в Швейцарию, где хранился мой полный парадный костюм, включая различные парики, накладные усики с бородками. Через десять минут, когда вошёл обратно, в полутёмный альков нашего отдельного кабинета, Николай меня не узнал.

— Сэр, вы ошиблись столиком, — торопливо заговорил он на отличном английском языке, видимо не разглядев меня. Заметив, что я не думаю исправлять ошибку, испуганно замолчал, не решаясь на более кардинальные действия. Тревожно всматривался в меня, когда я уселся напротив него с зажженной сигарой в правой руке.

— Братец, дружище, — развязно обратился к царю.

— У тебя пепельницы нет?

— Меня выгнали из за нашего столика так как никому не нравится табачный дым, — протянул ему новую сигару. Николай проявил свой конформистский характер, радушно подвинув пепельницу и приняв сигару от неизвестного ему гостя.

— А ели бы я вас отравил этой самокруткой? — спокойно спросил собеседника по русски, дав ему прикурить от дорогой, золочёной зажигалки «Henry Pope».

Николай Александрович растерянно закашлялся, только сейчас, сообразив, с кем общался всё это время.

— Должен же я соответствовать уровню аристократичности этого ресторана, — показал на свой фрак и галстук бабочку, обоими руками.

Николай хохотал до слёз, когда понял, как он обманулся.

На столе уже стояли выбранные вина и лёгкие закуски к ним.

— Пока основные блюда готовятся, может быть, начнём? — старший товарищ, вожделенно и весело, скосил глаза на заказанные им напитки. Мы, замахнули только три фужера отличного итальянского кьянти, как уверял собутыльник, как вышла, скромно одетая женщина, и тихо запела простенькую душевную песенку под аккомпанемент фортепьяно.

— Стриптиз нам здесь не покажут, — подмигнул мне собутыльник, неожиданно быстро захмелевший.