Есть у Революции начало

— Меня ты, дочка, уже знаешь, — он внимательно осмотрел дорогое платье, — Но кто ты такая, что подружилась с моими парнями так быстро. Мужчина совсем остыл, подошёл к жене и ласково погладил её по руке, успокаивая.

Ванька, сдержанно засмеялся. Отец непонимающе посмотрел на него.

— В чём дело? — произнёс он настороженно, — Я не знаю чего-то очень важного?

Хотя сейчас я был не накрашен, женское платье и белокурый парик, полностью преобразили меня в девушку.

Внимательно рассматривая меня в колеблющемся свете керосинки, оба, муж и жена, подошли ближе.

— Так как тебя звать, милая? — повторила вопрос мужа, женщина, — Я очень рада, что мои сорванцы подружились с такой симпатичной девушкой. Сын Иван, опять хихикнул.

Наконец, сняв капор, а затем и парик, я извиняющимся тоном произнёс:

— Вы уж извините меня за этот небольшой розыгрыш.

— Я цирковой артист и часто играю роль девушек, чтобы вызывать большее удивление публики.

— Когда встретился с ребятами, как раз был в образе юной барышни.

— Реквизит, — приподнял парик, — Вещь довольно ценная, чтобы его не потерять, напялил его на себя по дороге из ресторана.

Тут Иван перебил меня и сорвался в неудержимой болтовне. Подросток с удовольствием пересказывал все события в которых мы принимали участие. Что удивительно, приврал не так уж и много. Не иначе, отец специально учил его умению тщательно запоминать и точно излагать всё, что с ним происходило на опасных партийных заданиях.

Несмотря на правдивость рассказа, заметил недоверчивые выражения лиц взрослых.

— Вы зря сомневаетесь, — подросток обиженно надулся.

— Вот и Егорша подтвердит, да и сам Василь здесь.

— Слышали бы вы песни, которые он поёт!?

— Я таких, никогда не слышал…, а как он на гитаре играет! — взрослые почувствовали в голосе сына, самую искреннюю зависть.

Не зря говорят, что самый искренний вид лести, — зависть. Родители наконец поверили сыну.

— А наше главное задание как выполнили? — поторопился с вопросом отец, не скрывая от жены своего беспокойства.

— Вас не вычислили шпики?

Видя нешуточное волнение дяди, своё веское слово, вставил старший из братьев.

— Сами мы не видели, но Васятка сказывал, что раздал все листовки по солдатским вагонам.

От такой неожиданной информации, все замолчали.

Приняв молчание за осуждение, Егор поторопился добавить.

— Как самый старший из нас, беру всю ответственность, потому что я ему полностью доверяю.

Дядя, нервно попыхивая папироской, задумчиво протянул.

— И проверить новенького мы сможем только через неделю, вести с фронта долго идут — повернулся ко мне и хитро прищурившись, бодро и энергично спросил.

— Так, говоришь, что сам раздал все листовки? Прямо лично в руки? Ну ты и мастак врать!?

— Это на дом, по брёвнам можно забраться, а на гладкую стену вагона, как?

Я многозначительно улыбнулся.

— Зачем по стенам лазить, когда у меня верёвка есть.

— Специальная, шёлковая, которая не стучит по крыше, — из своей дамской сумочки вынул маленький виток тонкой нити.

— Не первый раз так делаю.

— Главная проблема, не попасться часовым, стоящим на посту.

Дядя Коля, давно смирившись с приходом нового человека, всё же продолжил допрос.

— То, что ты за свободу трудящихся, это и так понятно.

— Сейчас, даже буржуи — миллионщики нам помогают, а из молодежи твоего возраста, каждый второй карбонарий.

— Но, кого ты из революционеров знаешь, если жил в такой глухой деревне за Уралом?

Я обиженно надулся, встал, и начал перечислять, загибая пальцы.

— Свердлов, Сталин, Молотов, Красин, тётя Надя Крупская и её муж, — как бы забыв от волнения, скомкал перечисление знакомых, — Какие-то тёти, плохо говорящие по русски.

— Одну маленькую, с длинным, — показал себе на нос, — Прихрамывает на левую ногу.

Хозяин дома изменился в лице.

— Да где ты пострел успел с Розой Люксембург свидеться?

— Я — то о ней только от товарищей слышал.

— В Сибири твоей, она никогда не бывала, — погрозил строго пальцем.

— Заливаешь ты, похоже, циркач? Вдруг, по ассоциации с моей новой кличкой, предположил.

— Ты за границу поди ездил, со своим цирком? В глазах бывшего крестьянина, затеплилась надежда, что я их не обманываю. Ему самому не хотелось, чтобы такая красивая сказка, какую я им нарисовал только что, оказалась лживой.

— Ты её в Польше видел? — уже откровенно подсказывал мне.

— Она же оттудова родом. Разволновавшись, пролетарий забыл городскую речь.

Пользуясь благоприятным моментом, решил играть в конспирацию.

— Вы меня извините, — изобразил, что только сейчас вспомнил.

— Мне строго-настрого наказывали, чтобы лишнего не болтал.

— Наверное, о том, что я этих людей видел, не стоило говорить?

— Тем более, я некоторые их просьбы выполнял, — по детски нахмурился.

— Письма из Швейцарии за Урал переправлял.

Широко улыбнувшись, нахально расхохотался.

— А вот от кого и кому, всё равно не вызнаете!

Таким простым способом, избавился от дальнейших расспросов. Правда позже, когда поили дядю Колю чаем, с ресторанными булочками, финской колбасой и костромской бужениной, он хитро возвращался к допросу.

— А что сейчас у Кобы, большие бакенбарды?

— Как там у тёти Нади здоровье, кашлять — то перестала?