Эсташ Черный Монах

А еще в Лондоне насчитывалось тринадцать монастырей (монашеское прошлое давало о себе знать; Эсташ просто не мог не заинтересоваться этим вопросом), и наиболее известным из них был монастырь Святого Мартина Турского. Его построили в честь самого почитаемого в Европе святого.

Через Темзу был перекинут широкий мост (он еще был в процессе строительства, но по нему уже открыли движение), ворота которого запирались на ночь – как и ворота в городской стене. По утрам, когда они открывались, Лондон наполняли иностранные купцы из Франции и Голландии, а также крестьяне из предместий.

Всюду слышалась французская речь, и друзья чувствовали себя как дома. На французском разговаривала в основном знать, так как он считался языком высших сословий, а англосаксонский был в употреблении у простолюдинов.

Лондон был хорош, в этом вопросе Эсташ и Жоффруа были солидарны. Тем не менее при ближайшем рассмотрении кое-что им сильно не понравилось. Городские улицы были чересчур узкими, поэтому экипажи знати и грузовые телеги едва могли по ним проехать. При этом прохожим просто некуда было деваться – хоть на стенку лезь. Но самым плохим было то, что при полном безветрии, когда на Лондон опускался сырой туман, дышать становилось невозможно.

По обеим сторонам улиц были проложены канавы для дождевой воды и слива в них нечистот, для их очистки город нанимал чистильщиков – каких-нибудь бедолаг и нищебродов – но это не спасало ситуацию. Смраду и зловонию способствовали еще и бойни, находившиеся в городской черте.

Эсташ и Жоффруа, привычные к чистому морскому воздуху, буквально задыхались, когда на вторые сутки их пребывания в Лондоне в утренние часы город окутал липкий, густой туман. К счастью, он быстро рассеялся, и в небе появилось ласковое весеннее солнце.

По неухоженным, грязным улицам Лондона большей частью бродили нищие, паломники, монахи и монахини. Кто-то из монахов проповедовал, кто-то просил милостыню (в основном на мясном рынке Смитфилд, так как торговцы мясом считались богатыми людьми и отказать «святым» людям не могли), а некоторые черноризцы под влиянием выпитого эля бесчинствовали, произнося крамольные речи.

Однако согласно закону городские власти не имели права судить людей духовного сословия. Они подлежали только суду Церкви.

Это положение сильно раздражало горожан, которые не раз обращались к королю, чтобы тот прекратил подобные безобразия. Но Иоанн и так был в ссоре с папой, поэтому на эти просьбы не реагировал, что простому народу совсем не нравилось, как и баронам, которые нередко поднимали против короля восстания.

И конечно же, Эсташ не мог пройти мимо собора Сент-Пол – Святого Павла, который находился на вершине холма Ладгейт-Хилл, самой высокой точки Сити. Он еще не был построен до конца и не освящен, но Черный Монах и де Люси были поражены внушительными размерами собора и красотой его внешней отделки.

На второй день пребывания в Лондоне их сопровождал бейлиф – помощник лондонского шерифа. Наверное, изрядно уставший от прогулок по Лондону далеко немолодой олдермен решил, что для пиратов и так оказано слишком много чести, поэтому сбагрил их шерифу, который в свою очередь приставил к ним в качестве надзирателя двадцатипятилетнего бейлифа, более прыткого, нежели престарелый член муниципалитета.

На удивление, бейлиф был хорошо образован и знал историю столицы Англии. Он и рассказал друзьям, что это уже четвертый по счету собор. Первый из них, деревянный, сгорел в 675 году. Спустя десять лет был возведен второй собор – каменный, разрушенный викингами во время очередного набега на Лондон в 961 году. На следующий год началось строительство нового – третьего – собора Святого Павла, тоже из камня, но и его участь оказалась незавидной. Он сгорел во время лондонского пожара 1087 года.

– Заколдованное место… – тихо, чтобы слышал только Эсташ, сказал Жоффруа.

– Возможно, возможно, – сказал бейлиф; оказалось, что он обладает исключительно хорошим слухом. – Но вам еще неизвестна история Ньюгейтской тюрьмы. Вот она точно заколдована.

– Простите, сеньор, вы нас заинтриговали… – молвил Эсташ и мысленно приказал себе держать язык за зубами.

Точно так же подумал и де Люси. Он бросил быстрый взгляд на Черного Монаха и с пониманием кивнул.

Бейлиф, исполнявший полицейские функции, с виду был простаком, но его умные прищуренные глаза говорили об ином. Ищейка она и есть ищейка. Хоть они и не подданные короля Иоанна, но усомниться в святости места, на котором строится храм Сент-Пол, значит, впасть в ересь, которая может выйти боком. Церковь не любит подобных речей, и суд святых отцов может быть более жестоким, нежели королевский.