Естественная исторія религіи

— Я не претендую ни на то, ни на другое, отвѣтилъ Филонъ; и именно въ силу этого я, быть можетъ, никогда и не попробовалъ-бы зайти такъ далеко, особенно разъ я сознаю, что въ концѣ концовъ я долженъ удовлетвориться тѣмъ-же отвѣтомъ, который, безъ дальнѣйшихъ безпокойствъ съ моей стороны, могъ-бы удовлетворить меня съ самаго начала* Если я принужденъ оставаться въ полномъ невѣдѣніи относительно причинъ, и абсолютно не могу дать объясненія ни на что, то я никогда не сочту за преимущество возможность отстранить на минуту затрудненіе, которое, какъ ты признаешь, должно тотчасъ-же, во всей своей силѣ, снова встать передо мною. Правда, естествоиспытатели объясняютъ, и вполнѣ правильно, единичныя дѣйствія при помощи болѣе общихъ причинъ, хотя-бы сами эти общія причины въ концѣ концовъ остались совершенно необъяснимыми; по, конечно, они никогда не считали достаточнымъ объясненіе единичнаго дѣйствія при помощи единичной причины, которая столь-же необъяснима, какъ и само дѣйствіе. Система идей, пришедшая въ порядокъ сама собою, безъ предшествующаго ей плана, нисколько не доступнѣе объясненію, чѣмъ система матеріальная, приходящая въ порядокъ такимъ-же образомъ, и послѣднее предположеніе заключаетъ въ себѣ не больше трудностей, чѣмъ первое.

Часть V

Но для того, чтобы указать тебѣ еще большее количество неудобствъ въ твоемъ антропоморфизмѣ, продолжалъ Филонъ, я попрошу тебя подвергнуть твои принципы новому разсмотрѣнію. Сходныя дѣйствія служатъ доказательствомъ сходныхъ причинъ — таковъ эмпирическій аргументъ, и онъ-же, говоришь ты, является единственнымъ теологическимъ аргументомъ. Далѣе, несомнѣнно, что чѣмъ болѣе сходны между собою съ одной стороны дѣйствія, которыя мы наблюдаемъ, а съ другой — причины, о которыхъ мы заключаемъ, тѣмъ доказательнѣе самый аргументъ. Всякое отступленіе отъ сходства съ той или другой стороны уменьшаетъ вѣроятность и дѣлаетъ опыта, менѣе достовѣрнымъ. Въ самомъ принципѣ ты сомнѣваться не можешь, — стало быть, ты не долженъ отрицать и его слѣдствій.

Всѣ новыя открытія въ астрономіи, доказывающія неизмѣримую величественность и грандіозность твореній природы, являются, согласно истинной системѣ теизма, новыми, добавочными аргументами въ пользу Божества: но согласно твоей гипотезѣ эмпирическаго теизма, каждое такое открытіе является новымъ возраженіемъ [противъ Божества], потому что оно все больше уменьшаетъ сходство разсматриваемаго дѣйствія съ дѣйствіями человѣческаго искусства, человѣческой изобрѣтательности. Ибо если Лукрецій, который еще придерживался старой системы міра, могъ восклицать:

Quis regere immensi sutnmam, quis habere profundi

Indu manu validas potis est inoderanter habenas?

Quis pariter coelos ornncs convertere? et onines

Ignibus aethcriis terras suffire feraces?

Omnibus inque locis esse oinn; tempore praesto? *).

*) Кто-же бы могъ необъятной вселенною править? Кто могъ-бы

Сдерживать сильной рукой управленья бразды въ этой безднѣ

Кто-бы съ такой равномѣрностью небо вращалъ и кто могъ-бы

Всю нагрѣвать изобильную землю огнями эфира?

Быть одновременно всюду въ пространствѣ но всякое время?

(Кн. II, 1905, пер. Бачинскаго.)

Если Туллій {Dc Nat. Deor., lib. 1.} счелъ это заключеніе настолько естсстненнымъ, что вложилъ его въ уста своего эпикурейца [въ слѣдующей формѣ]: "Quibus enim oculis animi intueri potuit vester Plato fabricani illam tanti operis, qua construi а Deo atque acdificari munduni facit? quae molitio? quae ferramenta? qui vectes? quae machinae? qui ministri tanti muneris fuerunt? quemadmodum autem obedire et parire voluntati arcliitecti aer, ignis, aqua, terra potuerunt? {Какимъ умственнымъ взоромъ могъ вашъ Платонъ созерцать процессъ столь великаго творенія, процессъ, при помощи котораго Богъ, по его представленію, создалъ и построилъ міръ? какія (были при этомъ употреблены) приспособленія? какія орудія? какіе рычаги? какія машины? кто былъ его помощникомъ въ столь великомъ дѣлѣ? какимъ образомъ могли повиноваться и подчиняться волѣ архитектора воздухъ, огонь, вода, земля?}". Если аргументъ этотъ, говорю я, имѣлъ нѣкоторую силу въ прежнія времена, то насколько большей должна быть эта сила въ настоящее время, когда границы природы такъ безконечно расширены и передъ нами открылась такая величественная картина! Теперь еще болѣе неразумно создавать свою идею о такой безпредѣльной причинѣ на основаніи нашего опыта объ ограниченныхъ произведеніяхъ человѣческихъ плановъ, человѣческой изобрѣтательности.