Естественный ход событий (СИ)

Я вздрогнула, вспомнив насмешливые голоса Гончих, прижимавших меня к земле, огромные грубые руки и обозленное красное лицо мужчины, что чуть не сотворил со мной ужасное. С ней произошло подобное? Хуже. Я помню свое состояние в ту ночь. Мне снова просто повезло. Рядом оказался командир, что выдернул меня из лап того чудовища и после подтолкнул к восстановлению. В случае Лайны удача была не на ее стороне. Может, с ней произошло и вовсе совершенно иное, куда хуже. Страшное настолько, что я не могу даже предположить.

— Перестань, — неожиданно строго сказал Адаже.

Я недоуменно посмотрела на него.

— Что бы ты там сейчас не думала, прекрати, — повторил он. — Ты ей не поможешь больше, чем уже сделала. Раз помогла, нет нужды разделять ее печаль. Впереди еще много людей. Как бы страшно и сложно ни было, мы не можем вникать в судьбу каждого. Важно лишь то, сколько мы спасем. Сегодня ты помогла одной душе. Побереги силы для остальных.

Адаже научился справляться с тяжестью своего ремесла, наверняка он видит подобное слишком часто, чтобы остро реагировать на каждого.

— Мне точно стоит научиться твоему равнодушию, — вздохнула я. — Если не хочу поседеть раньше времени.

Я глянула на Адаже и несколько светлых прядей, что так неестественно выбивались из ровного смоляного цвета его волос. Похоже, они достались ему при рождении, но как нельзя кстати подходили под специфику работы и связанное с ней нервное напряжение.

— Иди есть, — сказал лекарь.

— А ты?

— Здесь нужно прибрать.

— Я помогу.

— Нет.

Адаже был непреклонен. Я решила не настаивать. Но и есть в одиночку не хотела. Вместо этого я взяла инструменты для работы в саду и направилась на улицу, кинув медику:

— Не хочу есть, пока ты работаешь. Позови, когда закончишь.

Адаже вздохнул и знаком приказал мне идти. Мне не очень нравилось работать в саду, но сидеть без дела после такой встряски было бы совершенно невыносимо. Тем более продолжать ковырять зажаренное яйцо, обильно пропитанное помидором, пока Адаже за спиной вычищает залитый кровью стол и пол. Даже думать об этом было тошно. Я предпочла занять руки работой, а голову — задачей. Думать ни о Лайне, ни о Гончих, ни об их командире не хочу. Работа. Только работа. Пока что этого довольно.

…

Прошло немало времени, прежде чем Адаже позвал меня обратно. Когда я вошла в дом, в нос сразу ударил запах спирта и еще чего-то до предела чистого. Не могу понять. Я глянула на стол, где раньше лежал ребенок. Адаже хорошо постарался, стол, да и комната в целом выглядели чистыми, ни намека на пропущенное пятно или пылинку.

— Ты хорошо постарался. Все просто сверкает, — резюмировала я.

— Рабочее место должно оставаться чистым, — сказал Адаже. — Кровь и грязь — идеальная среда для размножения бактерий. Для медкабинета это недопустимо.

Я молча согласилась с ним. Сколько себя помню, все врачи серьезно относились к чистоте своих рабочих мест и инструментов. Адаже не был исключением, и это прекрасно.

Мужчина сел за стол и принялся за еду. Я последовала его примеру. В тарелке оказалось не очень много, но пищу выбрасывать нельзя, значит, остается доесть ее.

Остаток дня прошел спокойно. Я занималась огородом, а Адаже отправился в город. Он привык работать один, и я решила не ломать привычный ритм его жизни, вместо этого просто выполняя доверенную часть работы. Когда он вернулся, ужин уже был готов, после трапезы мы немного побеседовали и вскоре легли спать.

На следующий день тоже не происходило ничего необычного, кроме того, что Лайна не появлялась до самого вечера. Адаже не задавал вопросов, просто делал то, что должен, и констатировал перспективу скорейшего выздоровления Нирона. Сын, полная противоположность матери, был разговорчив и очень весел. Он задавал много вопросов, слишком много для молчаливого Адаже, так что временами я переключала внимание мальчика на себя, чтобы медик мог продолжать работу, не отвлекаясь на пустую болтовню. Это не сильно помогало лекарю, фоновый шум все еще утомлял его, но хотя бы отвечать не приходилось. Позже он сдержанно признался, что оценил мой жест. Его осторожная похвала была мне только в радость: «значит, я все делаю правильно».

Так прошло еще несколько дней.

— Выглядит хорошо, — удовлетворенно кивнул Адаже, сняв с Нирона повязки. — Дальше можете обрабатывать самостоятельно. Я объясню технологию и дам все необходимое.

— Слышала, мамочка? — радостно воскликнул Нирон. — Мы можем и твою рану обработать.

Лайна вмиг побелела, когда мы с Адаже недоуменно повернулись к ней.

— У вас есть рана? — серьезно спросил Адаже.

— Да, вот тут! — мальчик показал на себе, положив ладонь на бедро.

— Почему вы не сказали?

— Да что я… Обычное дело, — едва слышно сказала Лайна. — Главное, чтобы Нирон был в порядке.

— Он будет в порядке. Но для этого о нем нужно заботиться. На кого вы оставите эту ответственность, если однажды не сможете встать с постели? — голос Адаже был строг, он отчитывал мать за легкомысленность как настоящий доктор. — Покажите бедро.

— Н-н-нет, не надо, я в порядке, — тоненько залепетала она и замахала руками.