Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием

При характеристике этапов художественного развития традиционно чаще всего использовались циклические модели, основанные на триодах (символическая, классическая и романтическая формы искусства у Гегеля; до классический, классический и «предзакатный» стиль барокко – у Ницше[329] и др.). А. В. Панков приводит в виде примера трёхфазной циклической модели художественного процесса такой усложнённый вариант (внутри каждой фазы фиксируется внутренняя оппозиция, биполярность)[330]:

Современный комментатор исторической поэтики Бахтина признаёт также существование двухфазных циклических моделей литературного развития, описываемых диалектическими парами понятий (таких, как утверждение – отрицание, героика – дегероизация, серьёзность – весёлость и др.), а также понятий – аналогов, образуемых приставлением к традиционным обозначениям направлений приставок «нео-», «пост-», «псевдо-» и т. п.

Упомянутый автор приходит к выводу о «наличии в литературном мышлении и в литературных мироощущениях циклических тенденций»[331]. «Для нас очевидно, – резюмирует он, – что подобные концепции отнюдь не случайны. Но им необходима методологическая саморефлексия»[332].

Итак, реальность циклических процессов в развитии литературы и, шире, культуры не подлежит сомнению. Вопрос о правомерности циклического подхода в культурологических исследованиях (в том числе и в рамках исторической поэтики) решается современной наукой положительно.

Как же обстоит дело с историко-культурным аспектом циклизма в теории Бахтина? А. В. Панков делает по этому поводу следующее замечание: «…Какой-либо концепции, которая толковала бы линейным, циклическим или иным образом смену исторических мироощущений, М. Бахтин не предлагал. Он…карнавальное мироощущение рассматривал в числе предтеч мироощущения диалогического, без каких-либо типологических систематизаций на этот счёт»[333]. С таким суждением можно согласиться лишь отчасти. Поясним суть дела.

Прямого употребления термина «цикличность» Бахтин в своей исторической поэтике, действительно, избегал. Когда ему случалось, например, описывать ситуацию спиралевидного развития, включающую в себя и интенцию поступательности, прогресса, и моменты «возврата», «повтора» (цикличности), он прибегал к формуле: «…возрождается на новом уровне». Стало быть, формально А. В. Панков прав. Но по существу он впадает в противоречие с самим собой. Ибо ранее бахтинская оппозиция «официальной» и «народно-смеховой» культур средневековья описана им как устойчивый, повторяющийся (в разных, обновлённых одеяниях) механизм смены культур. И в этом смысле – механизм циклический. «Один из коренных пунктов этой трудной темы, – констатирует сам автор, – вопрос об универсальных ценностных архетипах художественного созерцания и о циклическом их возобновлении в ходе литературной эволюции»[334].

В работе А. В. Панкова содержится заслуживающий внимания анализ обоих полюсов оппозиции «официальная культура – народно-смеховая культура». Анализ этот не апологетический, а научно-критический. Характерна данная им общая оценка концепции смеховой культуры Бахтина, циклической по своей сути (оценка, сопровождаемая ссылкой на А. В. Михайлова), – как «плодотворного научного мифа»[335]. Речь идёт, надо полагать, о той исключительно большой стимулирующей роли, которую сыграла эта концепция в развитии мирового литературоведения, эстетики и культурологии рубежа XX–XXI веков, даже независимо от степени обоснованности отдельных её положений, бесспорности или проблематичности выводов.

Но здесь мы считаем необходимым свернуть с проторённой дороги и высказать некоторые собственные суждения.

На первый взгляд может показаться, что смеховая концепция Бахтина относится к категории двухфазных (первая фаза – серьёзная, официальная культура, вторая – торжество народно-смеховой стихии). Но в этой системе недостаёт третьего и, быть может, главного звена: карнавализации. Дуализм «официоза – народно-смеховой культуры» присутствует на каждом этапе культурного развития, но только карнавализация опосредует эти полюса и разрешает их обострённые противоречия; вернее, подготавливает это разрешение.