Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием

До сих пор остаются не вполне ясными такие моменты: как происходит преобразование комплексов обычных, экзистенциальных чувств в эстетические? при каких условиях совершается этот процесс? каковы отличительные признаки «ставшего» эстетического чувства, эмоции? Интересную попытку ответить на эти вопросы предпринял С. А. Лишаев[526]. Данный автор исходит из того, что каждое из человеческих жизненных настроений (он именует их «расположениями») при определенных условиях может перерасти в эстетическое и закрепиться в этом своем качестве. (При таком подходе вопросы о сужении круга эстетических категорий, об их деспецификации и т. п. попросту отпадают). Особенно увлеченно и, на мой взгляд, достаточно удачно С. А. Лишаев прослеживает формирование временных эстетических паракатегорий – «юное», «мимолетное», «ветхое» и др. Работы упомянутого автора носят поисковый характер, критерий эстетичности чувств определен в них еще недостаточно четко. И все же начало важному делу – анализу онтологической укорененности эстетических понятий, процессов их генезиса, умножения и обновления – положено. В этом направлении эстетических исследований, как и во многих других, антитеза чувственного – рационального сохраняет все свое значение, выступая в роли важного методологического ориентира.

2005

Новое слово в психологии художественного творчества

Статьи, помещённые в новой книге Е. Я. Басина[527], относятся главным образом к двум областям современного эстетического знания – так называемой «семантической эстетике» и психологии искусства.

Сформулировать однозначно-строгую дефиницию семантической эстетики не просто, да автор и не ставит перед собой такую цель. Зато он даёт своему читателю богатый материал для очерчивания предмета подобных исследований и выработки адекватного определения. Искусство, подчёркивает учёный, включено в обширный контекст культуры. С этой точки зрения, важное значение приобретает аналогия между искусством и языком, а также взаимосвязи между изучающими их дисциплинами – лингвистикой, семиотикой, искусствознанием и эстетикой. Знаковые процессы, имеющие место в искусстве; художественное смыслообразование, происходящее по принципу надстраивания «вторичных моделирующих систем» (Ю. М. Лотман) над обычными каналами и средствами общения; кодирование и перекодирование художественно-образной информации – всё это входит в круг проблем семантической эстетики. Результаты исследований автора в данном направлении изложены в таких статьях рецензируемого сборника, как «Искусство и язык», «Семиотика об изобразительности и выразительности в искусстве», «О природе изображения».

Психология искусства – «межпредметная» дисциплина, находящаяся на стыке эстетики, искусствознания и психологии, – составляет второе магистральное направление интересов автора; преобладающая часть содержания сборника относится именно к этой области знания. Стержневую роль здесь играет психологический анализ творческого процесса в искусстве и его субъекта – художника. (Отсюда – заглавие всей книги).

Говоря вообще, указанные два научные направления могут и «не дружить» друг с другом. Из опыта известно, что семиотические исследования конституируются чаще всего через отталкивание от психологии, противостояние с ней. Особенность позиции, занятой данным автором, состоит, напротив, в том, что он стремится к органическому синтезу обоих направлений, и это ему в значительной мере удаётся осуществить на деле.

Собранные в книге статьи писались в разное время, публиковались в различных научных изданиях. Но есть в них нечто такое, что придало им внутреннее единство. В основе книги лежит целостная, оригинальная, годами вырабатывавшаяся и до деталей продуманная теоретическая концепция. Ниже мы кратко охарактеризуем её суть и узловые идеи, положения. А пока отметим одну важную особенность, запечатлённую в материалах книги, – тот метод, которым руководствовался автор при разработке своей концепции.