Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием

Как показывают материалы двухтомника, язык современных искусствоведческих исследований расширился за счёт новых понятий, отражающих экономическую сторону деятельности учреждений культуры и отдельных её творцов. Слова «дистрибьютор», «продюсер», «бренд», «маркетинг», «холдинг», «блокбастер» и другие из того же ряда ныне у всех на устах. Без них теперь не обойтись никому. «Куратор» стал фигурой весьма значительной, от которой теперь зависит не только организация художественной жизни, художественного процесса, но и само земное, грешное существование «субъекта культуры».

В наше ироническое время популярна поговорка: «Кто ужинает девушку, тот её и танцует». Не означает ли это, что вместо служения государству современный художник поступает на службу к капиталу, который ненавязчиво доводит до исполнителей свои вкусы и идеалы, свои требования? Авторы многих статей двухтомника хорошо сознают эту опасность и стремятся противодействовать ей. Тем более, что проблема эта – искусство и всевластие денег, бескорыстие художника и законы рынка – далеко не новая. Ещё Пушкин бился над её разрешением, оставив потомкам мудрый завет:

Не продаётся вдохновенье,
Но можно рукопись продать.

В 90-е годы перед российской культурой встала задача: «Выжить!» Выжить, несмотря ни на что, во что бы то ни стало. – Выжила. С поддержкой извне и без неё. Соединёнными, общими усилиями «всех заинтересованных лиц». Но в результате исследователи-летописцы пришли к выводу: «Альтернативы государственной поддержке нет» (I, 337). «Государственному финансированию не существует реальной альтернативы» (I, 340).

Осознав это, представители различных сфер культуры и искусства убеждают «родное государство» в том, что это действительно так. Объясняют ему, сколь велика и незаменима роль культуры в обществе. Что без культуры ему никак не прожить, что поддержка таковой – в его собственных интересах. Что задачи развития экономики предполагают достаточно высокую образовательнокультурную подготовленность работников. Что у государства, не опирающегося на поддержку образованного, духовно развитого населения, не может быть суверенитета, да и просто будущего. Что культура играет огромную роль в формировании идентичности личности, т. е. сознания и ощущения ею своей принадлежности к определённому сообществу, к социуму. Это в равной мере относится к идентичности культурной и национальной.

Всё это адресуется маститыми искусствоведами и культурологами – нынешней власти, исходя из того естественного убеждения, что любое нормальное государство работает на общество, а не само на себя, и тем более не против социального целого.

Слышит ли подобные увещевания и призывы нынешнее, постсоветское государство? Делает ли отсюда необходимые выводы? – Бог весть.

Если раньше культурный продукт зачастую стремились приравнять к штыку, то теперь преобладает тяга к превращению его в обыкновенный рыночный товар. На односторонность и неприемлемость такого подхода указывают многие авторы коллективного труда. Продукт культурной деятельности, подчёркивают они, лишь отчасти является товаром; другой и главный его компонент образует духовная составляющая. Об этой двойственности забывать нельзя.

Уже упомянутый М. Жабский весьма наглядно демонстрирует эту истину, сравнивая две различные модели кинематографа – американскую и французскую. Американская (голливудская) модель предполагает, что фильм – это прежде всего рыночный товар, хотя и специфический. Французское же, и вообще европейское, кинопроизводство ориентировано больше на «искусство», на экранное выражение ментальности своего народа (народов). Б. Ю. Сорочкин приводит знаменательные слова бывшего президента Франции Ф. Миттерана, который заявил следующее: «Творения духа не являются всего лишь товарами: элементы культуры не являются чистым бизнесом. На карте культурная идентичность всех наций… Это вопрос о свободе создавать и выбирать наши собственные имиджи. Общество, которое лишится средств изображения себя, будет порабощённым обществом» (II, 7). Силы конкурирующих сторон, однако, слишком неравны, и итог неутешителен. Киновед М. Жабский констатирует «взаимодействие двух миров, одного с сильно и другого со слабо развитой, не имеющей своих духовных корней культурой, в результате которого более влиятельным оказывался, однако, второй мир (т. е. американский. – В. К.)…» (II, 120).