Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием

Первый – резкое социальное расслоение, свершившееся в нашей стране за период с 1991–1993 годов и по настоящее время. Сошлёмся в подтверждение на опубликованную в еженедельнике «Труд-7» запись беседы с акад. РАЕН Н. Римашевской (директором Института социально-экономических проблем народонаселения). «… Поляризация общества достигла невероятных масштабов, – говорится в редакционной врезке к материалу: – доходы кучки богатых в десятки раз превышают доходы массы бедных». Далее сказанное конкретизируется в цифрах. 7 % имеют месячный доход, значительно превышающий средние показатели, нередко исчисляемый десятками тысяч долларов. В то же время 50 миллионов (треть населения страны) находятся за чертой бедности, и т. д. Знаменательно название цитируемой публикации: «Две России»[547].

Выше приведены данные двух-трёхлетней давности. Чтобы подтвердить, что примерно так же дело обстоит и сейчас, процитируем более свежий источник. В майском номере «Свободной мысли – XXI» за 2002 год доктор экономических наук Е. М. Брагина пишет: «По разным оценкам, ниже черты бедности проживает 27–30 процентов населения РФ, прирост бедности за 1990-е годы был на 40 процентов обусловлен сокращением доходов и на 60 – ростом имущественного неравенства»[548].

Можно уточнять отдельные цифровые показатели, но общая картина, думается, обрисована учёными верно.

Однако, если акад. Н. Римашевская и уважаемый еженедельник фактически отождествляют противостояние в обществе с самим фактом социального расслоения, то мы склонны связывать раскол также со степенью осознания или неосознания, приятия или неприятия социальными группами, слоями населения сложившегося неравенства. Учёт субъективного фактора, субъективного отношения к реальности существенно видоизменяет картину. Опыт показывает, что многие, очень многие из живущих за чертой бедности субъективно солидаризируются с семью процентами сверхимущих (рассчитывая на благотворительность последних, собственное преуспевание в будущем, автоматическое сглаживание разрыва в доходах по мере развития рыночной экономики и т. п.). 25 %, следовательно, – это не только и, может быть, даже не столько показатель бедности как таковой, сколько показатель понимания обездоленности большинства населения страны и, соответственно, нежелания мириться с нею.

Вторым фактором, приведшим к разделению российского общества надвое, стала западническая, глобалистская установка, доминирующая в идеологии и политике властвующей элиты страны. Приобщение России к универсальным ценностям мировой цивилизации можно было бы только приветствовать, если бы оборотной стороной этого не было безразличие (по меньшей мере) к защите национального суверенитета, настороженное и критическое отношение к патриотизму, фактически боязнь и сдерживание его.

Следует учесть не только сегодняшние реальные показатели, но и наметившиеся тенденции дальнейшего развития. М. Г. Делягин, директор Института проблем глобализации, считает весьма вероятным, что в ближайшие годы развитие России пойдёт «по пути относительно успешных стран «третьего мира», таких, как Нигерия и Пакистан, где примерно 5 % общества образуют вполне европеизированную элиту, 10–25 процентов обслуживающий её «средний класс», а более 70 процентов обречены на нищету. Такая страна может развиваться и способна к успешной модернизации (примеры – Индия, Чили, Южная Корея). Именно на эту модель ориентирована стратегия Союза правых сил, строящего «рай для элиты»[549].

Свое отношение к современному духовному состоянию и перспективам основной массы нашего народа писатель Валентин Распутин выразил в таких словах: «Мы по-прежнему большой народ, но великий ли, это ещё вопрос. Может быть, как говорил Достоевский, это «великий и милый больной». Но сегодня ему и умиляться нельзя, он весь в язвах, которые пришлось бы долго перечислять, но которые мы все хорошо знаем, в язвах своих и чужих, принятых им с тем же терпением, с каким недавно он привык разделять чужие тяготы, жертвуя благополучием, образованием детей и своим здоровьем… Но на сей раз, если не изменится его отношение к себе, жертвовать придётся жизнью… Нет сейчас у нашей литературы более важной задачи, нет цели более необходимой, чем вернуть русскому имени достоинство и твёрдость»[550].

Эти строки написаны некоторое время тому назад, но они современны и сегодня. И, конечно, не с тем они сказаны, чтобы вызвать у нас чувство подавленности, а наоборот, чтобы пробудить в нас национальное самосознание, ответственность и достоинство, оживить историческую инициативу, укрепить решимость и волю.

То или иное отношение к обозначенным двум кардинальным проблемам разводит сограждан по разным лагерям, разным общественным полюсам.