Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием

Второе. Трактовка Мукаржовским антитезы преднамеренное – непреднамеренное не является чисто или сугубо интеллектуалистской. Художественный смысл произведения искусства имеет, согласно чешскому эстетику, свой эмоциональный коррелят или эквивалент. Поэтому дуализм преднамеренности – непреднамеренности проецируется, в конце концов, и на сферу чувств, эмоций.

Мукаржовский отвергает односторонний, плоский гедонизм в понимании эстетического переживания, сводящий последнее только к наслаждению. Ввиду двойственности самого художественного произведения (подразумевается единство в нём «знака» и «вещи», преднамеренного и непреднамеренного), оно порождает у воспринимающего и двойственность чувства. Одни чувства производны от «знака», преднамеренного, а другие – от «вещи», непреднамеренного. Таким образом, эстетическое переживание двуедино: в нём удовольствие (наслаждение) сопряжено с неудовольствием. «…Эстетическое недовольство не есть факт внеэстетический (таковым является лишь эстетическое безобразие)…»[108], – пишет Мукаржовский.

Резюмирую. В структурально-семиотической теории искусства Я. Мукаржовского старая, традиционная проблема художественной мотивированности получила дальнейшее продолжение и развитие, повернулась новыми гранями. Под пером чешского эстетика идея смыслового единства произведения приобрела более диалектичное, более адекватное сути дела теоретическое выражение, оказавшись благодаря этому созвучной современным творческим поискам в искусстве и эстетике.

2005

Ян Мукаржовский о примитивизме в искусстве

У видного чешского эстетика и искусствоведа Яна Мукаржовского (1891–1975), кажется, нет специальной работы, посвященной «искусству примитива», но зато он многократно обращается к этому феномену в трудах самого разнообразного содержания, как только представляется подходящий повод. Причем, совершенно очевидно, что высказывания чешского мыслителя о примитиве являются не разрозненными замечаниями «на случай», а носят глубоко продуманный характер, составляя важный узловой пункт, важное звено его философии и морфологии искусства.

В своей известной работе «Преднамеренное и непреднамеренное в искусстве» (доклад, прочитанный в Пражском лингвистическом кружке 26 мая 1947 г.), в частности, содержится упоминание о «примитивизме Руссо» – в русле обсуждения более общего вопроса об органической «неумелости» некоторых художников, проявляющейся «в незнании общепринятых технических принципов или недостаточном владении материалом» (216)[109]. Подобные неумелости относят к категории «бессознательной непреднамеренности», присутствующей в творческом процессе; но, по мысли Мукаржовского, такая констатация сразу же теряет всякую определенность, как только мы становимся на точку зрения внешнего наблюдателя с присущей ей «презумпцией осмысленности», сознательного целеполагания. «То, что, с точки зрения позднейшей эпохи, представляется неумелым, современникам могло даже казаться техническим прогрессом». Таким образом, «неумение»… понятие весьма относительное» (там же).

В той же работе к проявлениям художественной неумелости отнесен и такой нередко встречающийся (например, в народной поэзии) момент, как «отсутствие смыслового единства произведения» (239), т. е. явная нестыковка, рассогласованность эмоционально-смысловых компонентов содержания («технический» примитивизм, как бы прорастающий уже в ментальную сферу).

С понятием «примитивного искусства» у Мукаржовского тесно сближается (фактически до неразличимости, до полного тождества) понятие «наивного искусства». Основанием для выделения такого рода искусства служит оппозиция «профессионализм/дилетантизм». Однако сама эта оппозиция переосмысливается теоретиком в диалектическом духе, ввиду чего наивное искусство, не переставая быть «искусством дилетантов», в то же время не рассматривается им как нечто вторичное и лишенное собственной творческой инициативы – напротив. Искусство «примитивное» и «наивное» ближайшим образом соподчинены Мукаржовским понятию «самое скромное искусство» – так называлась книга Иозефа Чапека (старшего брата известного писателя Карела Чапека), вышедшая еще в 1920-м году. Мукаржовскому импонировал основной пафос этой книги – защита «простейших» проявлений простонародного художественного инстинкта, как бы вросших, встроенных в повседневную жизнь, и он включил упомянутое чапековское обозначение в свой понятийный арсенал.

Родовым понятием более высокого уровня для Мукаржовского является «периферийное искусство». Сюда им относятся разнородные явления: искусство салонное, народное и полународное (включая вышеназванное «самое скромное искусство»), бульварное, вульгарное и т. п.; все они объединены друг с другом единственно по признаку периферийности. Слой «периферийного искусства» представлен во всех без исключениях видах искусства.