Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

«Я был бы рад, – демагогически говорил Лысенко, – если бы менделисты, так яро защищающие свои научные позиции, были объективно правы в науке. Почему бы мне тогда не согласиться с их учением о закономерностях развития растительных и животных организмов?»[786]

«Нужно вдуматься в то, почему Лысенко с переходом на работу в Академию с.-х. наук отказывается дискутировать с менделистами и в то же время все более и более отметает в агробиологии основные положения менделизма-морганизма. Плох будет тот работник (особенно когда он занимает в науке руководящее положение), если он не будет отметать неверные, застоявшиеся научные положения, мешающие движению практики и науки вперед. А ведь менделизм-морганизм не только тормозит развитие теории, но и мешает такому важному делу для колхозно-совхозной практики, как улучшение сортов растений и пород животных» (с. 146–147).

«Менделисты-морганисты, именующие себя представителями генетики “классической” (умалчивая о том, какого класса), в последнее время пустились просто на спекуляцию. Они заявляют, что критики менделизма разрушают-де генетику. Они не хотят признать, что настоящая генетика – это мичуринское учение» (с. 159).

«Н.И.Вавилов знает, что перед советским читателем нельзя защищать менделизм путем изложения его основ, путем рассказа о том, в чем он заключается. Особенно это невозможно стало теперь, когда миллионы людей овладевают таким всемогущим теоретическим оружием, как “Краткий курс истории Всесоюзной коммунистической партии (большевиков)”. Овладевая большевизмом, читатель не сможет отдать своего сочувствия метафизике, а менделизм это и есть самая настоящая, неприкрытая метафизика. Вот почему от изложения содержания этой науки уклонился в своей статье и тот, кто ее защищает» (с. 155).

В стенограмме есть реплики, которыми сопровождалось это выступление: «Неверно, неверно!» Зато в редакционном комментарии сказано: «Речь тов. Лысенко выслушивается совещанием с большим вниманием. На трибуне ученый-новатор, производящий значительные сдвиги в сельскохозяйственной науке и практике».

О выступлении Вавилова сказано, что ему не хватало «самокритики».

10.

Через несколько дней после дискуссии Николай Иванович написал письмо Сталину. Оригинал письма, возможно, еще будет обнаружен в бумагах Сталина. Копия, оставшаяся у Вавилова, была изъята при обыске его московской квартиры, уничтожена вместе с другими материалами, «не имевшими ценности» для следственного дела. След остался только в протоколе обыска, где приведен список изъятых материалов. Под номером 3 там значится: «Письмо Вавилова Н.И. на имя т. Сталина о несогласии с академиком т. Лысенко в научных вопросах селекции на 10 листах – 1 шт.»[787].

Вероятно, то была отчаянная попытка образумить генсека.

Но могло ли даже самое подробное письмо убедить того, кого не убеждали двадцать лет напряженной работы тысячного научного коллектива, генофонд культурной флоры, составлявший уже около 300 тысяч образцов, все остальные достижения ВИРа, включая миллионы гектаров, засеянных вировскими сортами.

Да ведь если признать эти достижения подлинными, то чем объяснить бедственное состояние сельского хозяйства в стране – вопреки всем усилиям власти хоть как-то его оживить? Не колхозным же строем!

По воспоминаниям тогдашнего сотрудника ВИРа Е.С.Якушевского, 21 ноября он, будучи проездом в Москве, случайно столкнулся с Николаем Ивановичем в Президиуме ВАСХНИЛ, и тот пригласил его вечером к себе «на чай», а «за чаем», сильно взволнованный, рассказал о приеме у Сталина, накануне поздно вечером, около полуночи.

– Это вы – Вавилов, который занимается цветочками, листочками, черешочками и всякой ботанической ерундой, а не помогает сельскому хозяйству, как это делает академик Лысенко, Трофим Денисович.

Такими словами, согласно Якушевскому, генсек ответил на приветствие вошедшего в его кабинет Николая Ивановича. Сталин расхаживал по кабинету, попыхивая трубкой, а Николай Иванович, не получив приглашение сесть, простоял весь прием у дверей.

Из дальнейшего рассказа Якушевского следует, что Вавилов в первый момент опешил, но затем взял себя в руки и прочитал генсеку лекцию о деятельности ВИРа, о том, что Институт делает для селекции и семеноводства, о подготовке кадров, о многом другом. Однако его слова отскакивали как горох от стенки, а затем Сталин грубо его оборвал:

– Вы свободны, гражданин Вавилов.

«"Наше дело табак, – сказал мне Вавилов. – Шайка Лысенко принимает все меры, чтобы убрать меня из Института и из Академии наук”. Я пытался возразить, что это, мол, еще вилами по воде писано. Сменить директора не так легко, да и найти замену трудно. “Они найдут”, – с горечью ответил Вавилов».