Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

Это свидетельство многократно цитировалось[788], но оно вызывает сомнения – вопреки безупречной репутации Якушевского, как ученого и человека, честного, правдивого, преданного Н.И.Вавилову и его памяти.

В журнале посещений Сталина за 20 ноября 1939 года не только нет имени Н.И.Вавилова, но четко обозначено, что в тот день у генсека было два больших совещания: первое, 5-часовое, с 3 часов дня до 8 вечера, и второе, двухчасовое, с 23:40 минут до 1:40 минут, то есть как раз в то время, когда, по Якушевскому, Сталин один на один принимал Вавилова[789]. Хотя записи в журнале посещений Сталина не отличались полнотой, в данном случае они свидетельствуют вполне однозначно: эпизода, о котором рассказал Якушевский, в указанное им время быть не могло. Либо встреча произошла в другой день, либо ее вообще не было. В любом варианте позиция Сталина по отношению к Вавилову, занимающемуся «цветочками, черешочками», и к Трофиму Денисовичу Лысенко, «помогающему сельскому хозяйству», вполне однозначна.

11.

Николай Иванович спешил. Он знал, чувствовал, что времени остается в обрез. Программа его работы на 1940–1941 годы даже для Вавилова поражает насыщенностью. Десятки статей, несколько объемистых книг, в том числе на английском языке. Чтобы выполнить намеченное, он должен был писать по восемь страниц ежедневно. Это сверх колоссальной нагрузки по руководству институтами и опытными станциями, поездки по которым съедали львиную долю его времени.

Весной 1940 года встал вопрос об исследовании растительных ресурсов Западной Украины и Западной Белоруссии, которые отошли к СССР после раздела Польши между Кремлем и Берлином. Кому поручить такую работу, вопроса не было: не Лысенко же с Презентом…

Николай Иванович составил программу экспедиции: за короткое время она должна была выполнить всё, что требовалось. Но решение об экспедиции затягивалось. Кто-то упорно его тормозил. Появилась опасность упустить сельскохозяйственный сезон. Только 20 июля приказ был подписан.

Оживленный предстоящим большим делом, Вавилов выехал в Москву оформлять документы.

Радостно-взволнованного, уверяющего, что теперь всё пойдет по-другому, его встречали в те дни многие московские друзья и ученики. Видела его в последний раз и Лидия Петровна Бреславец, но уже в другом настроении.

Она случайно оказалась в биологическом отделении Академии наук, когда Вавилов и Лысенко входили в зал заседаний отделения. Не считая возможным мешать беседе двух академиков, Лидия Петровна пошла в библиотеку, а когда вышла, увидела, как Вавилов, сильно хлопнув дверью, выскочил из зала и разгневанный пробежал мимо.

Стоявшая здесь же сотрудница Института физиологии тихо сказала:

– Ну теперь карьера Николая Ивановича кончена. Он показывал Трофиму Денисовичу последние отчеты американского Департамента земледелия и сказал, что из-за Трофима Денисовича Америка обогнала нашу страну. Его теперь арестуют, вот увидите…

Вечером Вавилова посетили на его квартире Н. В. Ковал ев, Н.Р.Иванов и И.А.Минкевич, за два месяца до этого назначенный и.о. заместителя директора ВИРа – вместо Шунденко, который, слава Богу, ушел из Института (после чего его встречали в форме майора НКВД).

Николай Иванович был мрачен.

В память Иванова врезались его слова:

– Я сказал ему всё.

12.

На следующее утро Вавилов выехал в Киев. Оттуда во Львов.

Разделив экспедицию на несколько отрядов, чтобы охватить все присоединенные районы Украины и Белоруссии, Николай Иванович с двумя сотрудниками, Ф.Х.Бахтеевым и В.С.Лехновичем, отправился в Черновицы – для обследования горного Прикарпатья.

Три дня они объезжали опытные станции и научные учреждения города: побывали в университете, ботаническом саду, в городских музеях.

Вечером 5 августа Вавилов собрал совещание местных работников и попросил помочь экспедиции. Решили следующим утром отправиться в горный район Карпат, в направлении поселка Путила.

«Желающих принять участие в поездке оказалось много, – вспоминал Ф.Х.Бахтеев. – К автомашине Николая Ивановича были добавлены еще две, но все равно одному человеку места не хватало. По совету Николая Ивановича мне пришлось отказаться от поездки в пользу одного из присутствовавших на станции гостей».

Дорога в Карпаты оказалась усыпанной острыми камнями, а автомашины были с изношенными «лысыми» шинами. В дорожной пыли было немало гвоздей, видимо, выпадавших из лошадиных подков. Проколы следовали один за другим. Особенно не везло машине, в которой ехал Лехнович. Она сильно отстала от передней машины, в которой ехал Вавилов, а когда не осталось ни одной запасной камеры, шофер повернул назад. Лехнович был раздосадован, что должен вернуться ни с чем. На обратном пути, на пустынной дороге, показалась черная эмка, ехавшая навстречу. Дорога была не настолько узка, чтобы две машины не могли разъехаться, но водитель встречной эмки вдруг сделал разворот и стал поперек дороги.

Пришлось затормозить.