Эти бурные чувства

– Мадемуазель Цай, я действительно не понимаю, о чем вы, – перебил ее господин Чжан. – Прошу вас, уходите. Это место, где я делаю свою работу, и я не позволю, чтобы вы своими нелепыми обвинениями отнимали у меня время.

Что же остается? Слова Чжана Гутао звучали убедительно, но он явно был напряжен. Если только он не хороший актер, очень хороший актер, то он, возможно, не лгал, однако все это время он то и дело поглядывал на дверь и барабанил пальцами по столу. Почему? Что же он знает, чего не знает она? Если вся эта история с массовым помешательством в самом деле не его рук дело, то как он причастен к ней?

Джульетта откинулась на спинку кресла и опять расслабила спину.

– А что, если у меня есть вопросы о коммунистической партии? – спросила она. – Вы же генеральный секретарь, не так ли?

– Вы можете начать посещать наши собрания, если желаете побольше узнать о нашей партии, – холодно ответил господин Чжан. – А если нет, мадемуазель Цай, то я прошу вас уйти.

Джульетта встала, подчеркнуто неторопливо потянулась, размяла затекшую шею. Затем, сделав такой же нарочитый реверанс, жеманно произнесла:

– Спасибо, что вы великодушно уделили мне немного вашего драгоценного времени.

Что же теперь? – подумала она, с тихим щелчком закрыв за собой дверь, и пошла к лестнице. Голова у нее шла кругом. Если он не…

– О-о! – Завернув за угол, она тут же с кем-то столкнулась. И, подняв взгляд, чтобы посмотреть, кто это, вскипела.

Рома сжал ее запястье прежде, чем она смогла ударить его.

– Осторожно, – тихо сказал он. Он говорил слишком тихо, что совсем не вязалось с той яростью, которая сейчас бушевала в ее душе. Он хочет обмануть ее. Пытается отвлечь ее внимание от своей руки, железной хваткой сжимающей ее запястье, хочет, чтобы она залюбовалась его губами, слушала его дыхание, смотрела на его спокойное лицо. Уже из-за одного этого ей хотелось его убить.

Он насмешливо улыбнулся, как будто знал, о чем она думает.

– Что, тебе не хочется устраивать сцену в цитадели коммунистов, да?

Джульетта попыталась выдернуть руку из его хватки, но Рома держал ее крепко. Если через три секунды он не отпустит ее, она достанет свой пистолет. Раз, два…

Рома отпустил ее.

Джульетта потерла запястье, нащупывая свой обезумевший пульс и бормоча что-то себе под нос. Он просто стоял, и она спросила:

– Почему ты вообще еще здесь?

Рома с невинным видом показал на стулья.

– Я забыл тут мою шляпу.

– Ты был вообще без шляпы. – Но на стуле, где он сидел, действительно лежала шляпа. И он, пожав плечами, просто подошел и взял ее. Джульетта повернулась к нему спиной и, стараясь шагать как можно быстрее, поспешила к выходу из здания.

Только после того как Джульетта прошла полпути, плотно запахнув ханьфу, она вдруг остановилась как вкопанная и выругалась.

– Неужели он… – Она сунула руку в карман и извлекла оттуда сложенный листок бумаги. Но, развернув его, обнаружила, что чудовище по-прежнему смотрит на нее.

Она фыркнула. Вместо рисунка Рома украл из ее кармана приглашение на маскарад.

– Дурак, – пробормотала она.

* * *

Вернувшись домой, Джульетта обнаружила в гостиной Кэтлин, сидящую на одном из диванов. Она подошла к своей кузине, недовольно ворча себе под нос, и тоже села.

– Что не так? – рассеянно спросила Кэтлин, листая журнал.

– Многое, – буркнула Джульетта. – Ты узнала адрес?

– Вроде того. Я буду его знать через несколько дней.

– Хорошо, – пробормотала Джульетта. До тех пор мне все равно придется беспокоиться об этом маскараде.

У нее начинала болеть голова. Надо придумать, что делать дальше, но трудно решить, где именно надо искать. Наверняка та содержательница притона слышала то, что она слышала, неспроста. И коммунисты говорили то, что они говорили, тоже неспроста. А если это всего лишь слух, то Джульетта сможет отказаться от своих подозрений только после того, как она узнает все про Чжана Гутао.

Джульетта встрепенулась и, опять сунув руку в карман, дотронулась до рисунка. Ей еще столько всего надо узнать. Кто-то свистнул, прервав ее раздумья. Она подняла взгляд и увидела посыльного Алых, ожидающего в вестибюле и машущего ей рукой.

– Подай мне этот сверток, который лежит рядом с тобой.

Джульетта огляделась по сторонам. На круглом столе возле дивана, на который она плюхнулась, и в самом деле лежал сверток. Но с какой стати этот посыльный говорит с ней таким тоном и просит ее принести ему то, что он может взять сам?

Ах, да, конечно. Все дело в ее ципао. Алые привыкли узнавать ее по ее блестящим, расшитым бусинами или бисером, платьям и помаде на завитых волосах. Но когда она одевается на китайский манер, они смотрят на нее как на пустое место.

Джульетта попыталась сделать вдох и почувствовала, что ей не хватает воздуха. Неужели она никогда не сможет быть одновременно и тем и другим? Неужели она обречена вечно выбирать что-то одно? И либо быть американкой, либо ничем?

Посыльный свистнул опять.

– Эй…