Эти бурные чувства

Он подался к ней, придвинулся так близко, что она увидела в его глазах искорки и отражение собственного зардевшегося лица.

– Тогда мы могли бы стереть обе наши фамилии и оставить всю эту глупую вражду между Цаями и Монтековыми позади.

Сейчас ей хотелось вырвать эти воспоминания из своего сердца, смять в комок и швырнуть ему в лицо.

Ты даешь мне слово, но ты всегда был лжецом.

Она хотела сказать ему это, чтобы он отстал от нее, но вместо это побледнела и сжала зубы.

Рома замер, видя, что Тайлер наставил на него пистолет.

– Джульетта, – сказал ее кузен, и она видела, что широкие рукава его маскарадной рубахи развеваются, раздуваемые легким ветерком, но рука, держащая пистолет, тверда, – отойди от него.

Джульетта быстро оценила ситуацию и окинула взглядом окружающих их иностранцев: на их лицах отражалось смятение, раздавались шокированные возгласы.

Необходимо разрядить обстановку и сделать это прямо сейчас.

– Какая муха тебя укусила? – изобразив возмущение, воскликнула она и сделала шаг назад.

Тайлер нахмурился.

– Что…

– Убери пистолет и извинись перед этим любезным французом, – продолжала она.

Ярость на лице Тайлера сменилась недоумением, затем на место недоумения снова пришла ярость.

– Тайлер, – крикнул господин Цай, стоящий неподалеку, – убери пистолет. Сейчас же.

– Это Роман Монтеков, – огрызнулся Тайлер. Двое англичан, стоящих за его спиной, муж и жена, ахнули. – Я узнал его по голосу.

– Ты ставишь нас в неловкое положение. Перестань, – тихо приказала Джульетта.

Тайлер приставил свой пистолет к шее Ромы.

– Я не потерплю, чтобы кто-то из Монтековых разгуливал по нашей территории. Такое неуважение нельзя…

Из темноты выступили две фигуры, наставив на Тайлера пистолеты, и он сразу же замолк. Венедикт Монтеков и Маршал Сео даже не потрудились надеть маски. Алая банда совершила промах, не заметив их. А ведь Джульетта знала, что они могут явиться на маскарад, знала, что Рома стащил у нее приглашение, впрочем, Белые цветы наверняка и без того были осведомлены, что сегодня вечером здесь, во Французском квартале, будет вечеринка. Возможно, это и ее вина. Возможно, какая-та изменническая часть ее существа желала его появления здесь просто затем, чтобы она могла его увидеть. А ведь эта часть ее души – та, которая мечтала о другом, лучшем мире, та, которая любила без оглядки, – давным-давно должна была умереть.

Точно так же, как чудовища должны встречаться только в сказках. А их город с его электричеством, телефонами и автомобилями не должен погружаться в пучину безумия.

– Перестань, – повторила Джульетта, но на сей раз сама не слышала свой голос. Сейчас начнется бойня. – Перестань…

Тишину разорвал истошный крик.

Послышались возгласы, затем смятение перешло в панику, а паника переросла в хаос. Тайлеру ничего не оставалось, как убрать пистолет, когда англичанка, стоявшая в метре от него, рухнула наземь. Он отскочил в сторону, увидев, что женщина вцепилась ногтями в свое лилейно-белое горло и начала разрывать его.

Они падали на землю – один за другим, один за другим, и Алые, и иностранцы. Остальные, те, кого не затронула зараза, разбегались в стороны, иные выбегали из ворот. Но кто-то падал и там, на тротуаре.

Джульетта ощутила стеснение в груди. Почему эта зараза распространяется так быстро?

– Нет, – крикнула она, бросившись к господину Ли. Она подбежала к нему до того, как он схватился за горло, и придавила коленями его руки.

Но сила психоза была слишком велика. Господин Ли вырвал руки из-под ее колен, и Джульетта повалилась на траву.

– Не надо, не надо! – закричала она, вновь попытавшись его удержать, но он уже вцепился в свое горло. На сей раз прежде, чем она успела попытаться остановить своего любимого названого дядю, кто-то грубо оттащил ее от него.

Она хотела было схватиться за нож, но тут знакомый голос сказал:

– Джульетта, прекрати. Я не нападаю на тебя.

Ее рука замерла, в горле застрял крик. Из горла господина Ли брызнула кровь, капли обагрили ее лодыжки, ее запястья, словно жуткие украшения из красных драгоценных камней. Господин Ли застыл, его лицо было искажено – на нем был написан ужас, сменивший обычное выражение безмятежности и доброты.

– Я могла бы спасти его, – прошептала Джульетта.

– Нет, не могла, – сразу же ответил Рома. – Ты бы только заразилась сама.

Джульетта изумленно выдохнула и сжала кулаки, чтобы он не видел, как трясутся ее руки.

– О чем ты?

– О насекомых, – сказал он и с усилием сглотнул, слушая разносящиеся по саду истошные вопли. – Это помешательство разносят насекомые – подобно вшам, оказавшимся у тебя в волосах.

У Джульетты округлились глаза, и разрозненные факты в ее голове наконец сложились в единую картину. Она горько рассмеялась и поднесла руку к голове. Ее волосы лежали плотно, словно сделанные из картона. Для холодной завивки, чтобы заставить их лечь волнами, требовалось великое множество помады, иначе они распрямлялись.

– Да пусть только попытаются.