Этика Нового Завета

Но что значит сказать такие слова об Иисусе, о человеке, который был распят? Тщательно выстроенное повествование Марка помогает нам понять необычность его исповедания. В нем почетный титул «Сын Божий» обретает яркий парадоксальный смысл. Лишь в конце рассказа из уст человеческих звучит верное исповедание; языческий центурион, аутсайдер, видя бесславную смерть Иисуса на кресте, говорит истину: «Истинно этот человек был Сын Божий» (15:39). Здесь, в кульминации рассказа, мы видим цель, к которой приводит евангелист: Иисус может быть познан как «Сын Божий», только когда Он познается как распятый.

Когда мы читаем первую половину Евангелия (1:1-8:26), может показаться, что конец истории будет другим. Иисус появляется на сцене, возвещая приход Царства Божьего и совершая деяния силы: Он изгоняет бесов, исцеляет больных, воскрешает мертвых, успокаивает море и ветер, ходит по воде и дважды умножает хлеба для насыщения больших толп[8]. Одним словом, в первой половине рассказа Иисус очень похож на эллинистического чудотворца, или мага[9]. Он действует как супергерой, имеющий силу Божью побеждать зло.

Великим деяниям Иисуса все время сопутствует неспособность учеников понять, кто Он. Они видят чудеса и все же не разумеют. Хотя, по словам Иисуса, им дано знать тайну Царства Божьего (4:11), они не понимают Иисусовых притчей (4:13; 7:1718), боятся, не имеют веры (4:40) и не понимают значения умножения хлебов (6:52). К 8:4 они даже умудрились забыть о предыдущем чудесном насыщении: «Как можно накормить этих людей хлебом здесь в пустыне?»

Откуда такой отрицательный образ учеников? По мнению некоторых новозаветников, Марк преследует полемические цели: он пытается дискредитировать первых последователей Иисуса, основателей иерусалимской церкви, чтобы оправдать собственную версию Евангелия[10]. Эта гипотеза существует в целом ряде вариантов. Одни говорят, что иерусалимские апостолы представляют строгое соблюдение Закона, другие - что они абсолютизируют чудеса или делают излишний акцент на «устной передаче» (в противовес марковскому предпочтению письменного слова). Однако эти построения неправдоподобны по многим причинам. Во-первых, евангелист сообщает о воссоединении учеников с воскресшим Господом (14:28; 16:7) и предрекает им судьбу верных свидетелей и мучеников за благовестие (13:9-13). Во-вторых, как убедительно показал Роберт Тэнхилл, повествование предлагает читателю отождествить себя с учениками; переживая их провал (например, отречение Петра), читатели-христиане призываются обрести прощение и жить в большей верности Иисусу[11].

И еще более важный момент. Негативный образ учеников приводит читателя к фундаментальной переоценке власти. Соседство Иисусовых деяний силы с непониманием учеников призвано показать: власть ничего не доказывает. Те, кто знают Иисуса только как чудотворца, не понимают его совсем, ибо тайна Царства Божьего состоит в том, что Иисус должен умереть как распятый Мессия. Напряжение между самооткровением Иисуса в чудесах и бестолковостью учеников создает кризис понимания - кризис, который начинает подходить к кульминации в 8-й главе.

После второго чудесного насыщения (8:1-10) Иисус с учениками садятся в лодку, чтобы переправиться через Галилейское море. Иисус, который только что отшил фарисеев, требовавших знамения (8:11-13), предупреждает учеников: «Берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой» (8:15). Однако ученики, имеющие при себе лишь один хлебец (8:14), полагают, будто их бранят за отсутствие достаточного количества продовольствия. Их тревога абсурдна: Иисус только что насытил семью хлебами четыре тысячи человек! У Иисуса же, судя по Его ответу, скоро иссякнет терпение:

Почему вы говорите о том, что у вас нет хлеба? Все еще не понимаете и не разумеете? Ваше сердце все еще окаменено? У вас есть глаза, и вы не видите? У вас есть уши, и вы не слышите? (8:17-18).

Эти вопросы перекликаются со словами, которыми Иисус ранее объяснил ученикам таинственный смысл своих притч:

Вам дано знать тайны Царства Божия, а тем внешним все бывает в притчах, чтобы они смотрели - и не видели, слушали - и не понимали, чтобы они не обратились и не были прощены[12] (4:11-12).

Из-за своей непонятливости ученики стали людьми «внешними». По-видимому, Иисусовы деяния силы были для них как таинственные и непонятные притчи. Ученики видят умножение хлебов, но волнуются из-за отсутствия у них достаточного количества хлеба, - хотя с ними рядом сам Иисус. Они не понимают, кто находится с ними в лодке.

Иисус напоминает им детали чудесных насыщений, а затем грустно спрашивает: «Неужели все еще не понимаете?» (8:21). Никакого ответа, - вопрос многозначительно провисает в конце сцены, приглашая читателя самому дать ответ.

Следующая сцена - краткий рассказ об исцелении (8:22-26). В нем есть одна любопытная особенность: Иисус исцеляет слепого, и это исцеление - уникальный случай в Евангелиях - протекает в две стадии.