Этика Нового Завета

Во-первых, он снабдил повествование началом (генеалогия, рассказы о Рождестве; 1:1-2:23) и концовкой (явления Воскресшего, поручение ученикам; 28:8-20). Это помогло ему установить основу для авторитета Иисуса. По рождению Иисус - «Мессия, сын Давида, сын Авраама» (1:1), зачатый Духом Святым. Более того, типология Моисея, красной линией проходящая через рассказ о Рождестве, вызывает ожидание: Иисус будет своего рода новым Моисеем, исполнит роль Моисея как избавителя и законодателя для народа Божьего[2]. Евангельская концовка дает еще одно подтверждение авторитету Иисуса: Израиль и другие народы должны учиться соблюдению Его заповедей потому, что Он воскрес.

Во-вторых, Матфей вставил в марковское повествование пять больших блоков поучений (5:1-7:27; 10:5-42; 13:1-52; 18:1-35; 23:1-25:46)[3]. Каждый из этих блоков завершается формулой: «Когда Иисус закончил [etelesen] эти слова...»[4], что также подчеркивает типологию Моисея (ср. Втор 31:1; 32:45). Таким образом, повествовательная линия оказывается своего рода транспортным средством для большого груза дидактического материала и акцентируется роль Иисуса как учителя.

Программное расположение Нагорной проповеди в начале Иисусова служения также обеспечивает главенствующую роль темы «Иисус как авторитетный учитель» в христологии Евангелия. (Отметим в скобках: поскольку Евангелие от Матфея в каноне стоит первым, этот образ Иисуса-педагога приобрел диспропорционально большой вес в благочестии ранней Церкви.) В заключение Нагорной проповеди Матфей отмечает: «Народ дивился учению Его, ибо Он учил их как власть имеющий, а не как книжники» (7:28-29)[5]. Соответственно, с точки зрения евангелиста, истинно знать Иисуса - значит, признавать Его власть/авторитет, соблюдая Его слово.

Не всякий, говорящий мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: «Господи! Господи! Не от Твоего ли имени мы пророчествовали? И не Твоим ли именем бесов изгоняли? И не Твоим ли именем многие чудеса творили?» И тогда объявлю им: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (7:21-23).

Исполняющие Иисусово учение подобны мудрецу, построившему дом на камне, а не исполняющие его подобны глупцу, построившему дом на песке (7:24-27). Поэтому, хотя Матфей сохраняет марковские слова о следовании Иисусу через несение креста, роль Иисуса у Матфея носит более дидактический характер: Он становится «единственным учителем», занимающим место всех других раввинов (23:8). Мессия разъясняет Тору по-новому и со властью.

В Евангелии от Матфея один из основных тематических акцентов - преемственность Иисуса с Торой. Согласно программному заявлению в 5:17-20, Иисус пришел не отменить Закон и пророков, но исполнить их. Остальная часть Нагорной проповеди развивает это утверждение. Шесть антитез в 5:21-48 («вы слышали, что сказано... но я говорю вам») прямо противопоставляют авторитет Иисуса авторитету традиционных истолкований Закона: у Матфея Иисус рассматривает заповеди Закона не как фиксированные нормативные стандарты, а как указатели на более совершенную праведность сердца; при этом он поднимает планку требований выше, чем ее ставил Закон. Там, где Закон запрещает убивать и прелюбодействовать, Иисус призывает также отвергнуть гнев и похоть. Там, где Закон вводит ограничения на развод и проявления мести, Иисус призывает вообще не разводиться и не мстить. Там, где Закон ограничивает заповедь любви любовью к ближнему (т.е. ближнему - израильтянину), Иисус призывает любить врагов. Одним словом, Он заповедует: «Будьте совершенны [teleios] ...как совершен Отец ваш Небесный» (5:48). Это - один из смыслов, в которых Иисус «исполняет» Закон: Он раскрывает его внутреннюю интенцию, требуя от учеников праведности, которая «больше праведности книжников и фарисеев» (5:20). Вполне возможно, что особое внимание евангелиста к данной теме не случайно. Возможно, он был свидетелем и участником острых дебатов о правильном толковании Торы. Не исключено, что Матфей отвечал на упреки «фарисеев» (иудаистов, представлявших зарождающийся раввинистический иудаизм) христианам в антиномизме. В противовес этим упрекам евангелист настаивал: подлинный смысл Закона раскрывает именно Иисус, а не педантичные фарисеи[6].