Этимологии. Книги I–III: Семь свободных искусств

Родов противоположностей (contraria) четыре. Аристотель их называл αντικείμενα, то есть противолежащими (opposita), поскольку кажется, что они как бы загораживают себе дорогу отрицанием, так как это противоположности. Ведь не все вещи, которые противолежат себе, есть противоположности, но все те, которые противолежат [именно через] противоположность (a contraria opposita sunt)[446].

[1] Первый род — это противоположные (contraria), которые Цицерон также называл различными (diversa) потому, что противолежат себе как совершенные противоположности, например «мудрость» и «глупость». (2) Этот род делится на три вида. Ведь есть некоторые из них, которые имеют среднее, и есть некоторые, которые не имеют среднего, есть некоторые, которые имеют среднее, но не имеющее названия, если только не дать его [специально]. [Например,] «белое» и «черное» имеют среднее, ибо между ними часто обнаруживается цвет бледный или серый. (3) Не имеют среднего те, поскольку одно [слово] относится сразу к двум, как «надежность» (sanitas) или «ненадежность» (infirmitas); у этих ведь нет среднего. Те же, которые имеют безымянное среднее, как, [например,] «счастливый» — «несчастный», имеют среднее «не счастливый» [и не несчастный, а так себе].

[2] Второй род — это соотнесенные (relativa)[447], которые так себе противолежат, что с собою соотносятся, как, [например,] «двойное» «одинарное». (4) Только этот род противолежащего сопоставляется сам с собою. Ведь «большее» не является [таковым], если не сопоставляется с «меньшим», а «одинарное» — с «двойным». Ведь соотнесенное соотнесенному противолежит так, [либо] как оно само, противолежащее, либо как то, чему оно противолежит, <либо как то, каким образом> происходит это соотнесение. Ведь «половинное» противолежит «двойному» и является средним для этого «двойного», и так ему противолежит, что присуще тому, чему противолежит [как часть]. (5) Также и «часть» противолежит «целому» так, что сама «часть» для «целого», которому она противолежит, является частью. Ведь вышеназванные противолежащие, которые называются противоположными, так себе противолежат, что не присущи тому, чему противолежат, и не соотносятся с ним никоим образом, как, например, «неумеренность» (iniquitas) так противолежит «справедливости» (iustitia), что не является неумеренностью справедливости, а является неумеренностью чего-то другого.

[3] (6) Третий род противолежащего — это обладание или лишенность (habitus vel orbatio). Этот род Цицерон называет «собственностью» (pivatium), поскольку указывает, что кто-то что-то имеет, потому и является собственным (privatum)[448]. У него три вида: во-первых, относительно вещи, во-вторых, относительно места, в-третьих, относительно соответствующего времени. Относительно вещи (in re), как, например, «слепота» — «зрение». Относительно места (in loco), как слепота и зрение в глазах. Относительно соответствующего времени (in tempore congruo), как, например, младенца мы не называем лишенным зубов, ибо это его младенческий возраст не дает ему зубов. Не может ведь быть лишенным зубов тот, кто их еще не получил.

[4] (7) Четвертый же род противолежащего — из утверждения и отрицания (ex confirmatione et negatione), как, например, «Сократ говорит», «Сократ не говорит». Утверждение и отрицание тем отличаются от вышеназванных, что о тех можно говорить поодиночке, об этих же нельзя говорить иначе, как вместе. С этим четвертым родом у диалектиков связан большой спор, и он называется ими «полною противоположностью», так как третьего не принимает[449]. (8) Ведь некоторые [противолежащие] первого рода могут иметь третье, как «белое» и «черное»; третье у них — ни белое, ни черное, а «серое» или «бледное». Также и для соотнесенных, как у «большого» и «маленького»; третье у них — ни большое, ни маленькое, а «среднее». Для обладания и лишенности — как у «зрения» и «слепоты»; третье у них — ни зрение, ни слепота, а «подслеповатость». Здесь же либо «говорит», либо «не говорит», ничего третьего нет.

Книга III. О четырех математических дисциплинах

Предисловие