Этюд багровых вод

Боюсь, твой отец нас разоблачил. Он прямо спросил меня, без уверток или ухищрений, не покусился ли я на чистоту его дочери, не затащил ли тебя в постель. Я честно признался, что мы НЕ возлежали вместе. Не знаю, девственница ли ты, как твоя столь похожая на тебя героиня. И не представляю, с чего вдруг твой отец озаботился чистотой своей дочери – ради всех святых, ты ведь взрослая женщина.

Лучше нам не видеться какое-то время, по крайней мере, пока я не смогу уладить этот деликатный вопрос с твоим отцом. Но если тебе все же удастся ускользнуть, я щедро тебя вознагражу.

Твой Э. М.

Внутри что-то упало. Эффи вовсе не хотелось думать о Мирддине в таком ключе. Это казалось еще хуже, чем фотографии. Эффи безумно любила книгу Мирддина, зачитала ее до дыр, не раз проливала слезы над страницами. Ей вовсе не хотелось представлять его вот таким – смакующим мысль о том, чтобы лишить девушку невинности.

Она отрывисто вздохнула и ощутила выступившие на глазах слезы. Взглянув на нее с беспокойством, Престон напряженно предложил:

– Давай прочитаем последнее. Оно короткое.

1 марта 190

Моя красивая, порочная девочка!

Прошлой ночью, когда мы лежали вместе, ты сказала слова, которые я не скоро забуду. Я почти уснул, но ты, натянув одеяло на обнаженную грудь, села, а потом склонилась надо мной и прошептала: «Я буду любить тебя до гибели».

Я резко поднялся, как будто меня толкнули – ведь никто из нас прежде не говорил другому этих до дыр затертых слов.

«Твоей или моей?» – неуверенно спросил я.

Ты не ответила, и я до сих пор размышляю над этим.

Твой (во всех смыслах) Э.М.

– Эти строки, – прошептала Эффи. – Из «Ангарад».

Престон сглотнул и произнес по памяти:

– «Я буду любить тебя до гибели», – сказал Король фейри, отводя прядь золотых волос с моей щеки. «Твоей или моей?» – уточнила я. Король фейри не ответил.

– В тот раз они впервые возлегли, – дрожащим голосом добавила Эффи. – В первую брачную ночь.

– Весна сто девяностого, – заметил Престон, его голос тоже слегка дрожал. – Примерно в то время Мирддин начал писать «Ангарад»… ну, предположительно начал писать. Все сходится.

Эффи покачала головой.

– Я все равно не понимаю. – Она чувствовала подступающую панику, в глазах потемнело.

– Вот его связь с Блэкмаром. Ни дружба, ни работа. Просто Мирддин крутил роман с дочерью Блэкмара, и от этой связи каким-то образом родилась «Ангарад». Неудивительно, что Блэкмар так уклончиво отвечал на вопросы. Не знаю, при чем здесь «Гринбоу» и почему книгу издали под именем Мирддина – если, конечно, ее и в самом деле написал Блэкмар, – но вполне возможно, что дочь каким-то образом участвовала… в процессе переговоров.

– Имеешь в виду, они просто обменяли ее, словно скот? – Эффи хотелось покинуть собственное тело, скользнуть сквозь потайную дверь в тайное, безопасное место. Однако сердце бешено колотилось в груди, внутри все переворачивалось, к горлу подступала тошнота, словно тело всеми силами цеплялось за разум, не давая ему ускользнуть в темноту. – Если Блэкмар настолько тревожился о чистоте своей дочери, а Мирддин явно лишил ее невинности, так почему он позволил забрать и «Ангарад»? В дневнике говорится, что Блэкмар привез ему рукопись в августе девяносто первого.

Она с трудом выдавила из себя эти слова. Теперь Престон смотрел на нее с еще большим беспокойством.

– Эффи, – медленно сказал он, – с тобой все в порядке?

– Эта фраза… – Глаза жгло от непролитых слез. – «Я буду любить тебя до гибели»… одна из самых известных в «Ангарад», а ее придумал не Мирддин.

– Писатели постоянно берут что-то из реальной жизни, – чуть поколебавшись, мягко заметил Престон. – Такие фразы ведь не защищены авторским правом.

Головой Эффи все понимала, и все же не могла отделаться от ощущения какой-то неправильности.

– Мне бы хотелось поговорить с дочерью Блэкмара.