Этюд багровых вод

Гости Блэкмара стали прибывать ближе к вечеру, незадолго до сумерек, когда на гладкие капоты автомобилей уже ложился угасающий оранжево-золотой свет. Миновав подъездную дорожку, они парковали машины аккуратными рядами, сверху напоминающими насекомых, разложенных под стеклом энтомолога. Эффи наблюдала из окна за женщинами в шелках и солидными усатыми мужчинами, а заодно считала прибывающих гостей.

Их оказалось не меньше тридцати, и Эффи задалась вопросом, поможет им этот факт или, наоборот, навредит. В такой большой толпе, возможно, будет непросто найти редактора «Гринбоу» в одиночку, однако в более приватной обстановке их с Престоном вполне могли бы принять за незваных гостей, по недоразумению вторгшихся в тесный круг. В силу возраста они и так выделялись из толпы – все прибывающие гости как минимум годились Эффи в матери. Ощутив неловкость, она поспешно задернула шторы.

В дневнике Мирддина не нашлось ни слова о романе с дочерью Блэкмара. Точнее, листы с записями за период с апреля 189-го по март 190-го были просто вырваны из записной книжки. Обнаружив это, Престон пришел в уныние. Эффи никогда еще не видела его таким подавленным.

– Ну, мы хотя бы отыскали доказательства тайного романа Мирддина, – сказала Эффи, надеясь хоть немного его подбодрить. – К тому времени он уже был женат?

– Точно не знаю, – признался Престон. – О его личной жизни нет почти никаких записей, а о браке вообще ни слова. Тайный роман – уже кое-что, но этого мало. Эти письма подойдут для какой-нибудь вульгарной разоблачающей статейки и, возможно, займут пару абзацев в научной работе, но на них одних исследования не построишь. Нужно выяснить, как все происходило, и раздобыть больше доказательств.

«Не хочу я больше никаких доказательств», – подумала Эффи, но не смогла заставить себя сказать это вслух.

Надеясь отвлечься, она направилась к шкафу, чтобы выбрать одежду для приема. Шурша шелком, Эффи перебирала наряды, словно каталожные карточки в библиотеке, и наконец остановилась на платье глубокого изумрудно-зеленого цвета со шнуровкой на спине, глубоким вырезом спереди и короткими рукавами из мерцающего тюля.

Внезапно ее накрыло воспоминание; перед мысленным взором вновь встали фотографии девушки на диване, пустые глаза, обнаженная грудь, и Эффи пошатнулась, будто на нее обрушилась волна.

– Престон, – выдохнула она. – Помнишь те фотографии?

– Из запертой коробки Мирддина? – уточнил он. – Думаешь…

– Думаю, это была дочь Блэкмара. Наверняка она. Надпись на обороте… «Я буду любить тебя до гибели».

– Тогда вполне понятно, почему Мирддин посчитал нужным их спрятать. – Несмотря на сдержанный тон, глаза Престона заблестели.

– Это ведь доказательство, верно? Может, не совсем бесспорное, но все же важное. Доказательство их связи и свидетельство того, что Мирддин кое-что задолжал Блэкмару. Фотографии нашлись в доме Мирддина, в его дневнике. Что, если…

Эффи замолчала, охнула. С языка чуть не сорвались наивные, невообразимые слова, столь же по-детски глупые, как вера в Короля фейри.

– Что, если?.. – подсказал Престон, окинув ее странным взглядом.

– Ничего, – быстро произнесла она. – Забудь.

– Надо за ними вернуться, – настойчиво сказал Престон. – Чтобы доказать их связь, нужны и письма и фотографии. После этого останется всего лишь шаг, чтобы подтвердить, что книгу – или хотя бы ее часть – написал Блэкмар. Нужно найти их прежде Янто…

Он замолчал, заметив написанный на лице Эффи страх. Ей же вспомнилась зависть в глазах смотрящего им вслед Янто. Однако мысль, что он отыщет фотографии, пугала еще больше.

– Может, стоит уехать сейчас? – предложила она. – В бездну этот дурацкий прием…

– Нет. – Престон помотал головой. – Нужно выяснить что-нибудь у «Гринбоу», все, что сможем. Доказать интрижку – одно дело, но связать ее с «Ангарад» – совсем другое. Для этого нужны Блэкмар и редактор.

Конечно, Престон прав. С тяжелым вздохом Эффи извлекла из шкафа зеленое платье и разложила на кровати – будто тело без головы и конечностей.

– Тогда давай собираться.

* * *

Гости толпились в столовой, сияющей в свете сотен свечей. Грациозные женщины в ярких платьях с юбками из тафты, шуршащими, словно ветер в речных камышах, держались рядом с мужчинами в плотных костюмах. Затянутые в длинные белые перчатки руки, похожие на изящные лебединые шеи, обвивали руки спутников. Смеясь над чьей-то шуткой, они чинно вскидывали вверх белые ладони, чтобы прикрыть рот.

Эффи и прежде доводилось присутствовать на подобных роскошных приемах с бабушкой и дедом, но лишь ребенком. Она с недовольным видом сидела в белых чулках и лакированных туфлях на диванах и ковырялась в непривлекательной взрослой еде. Сейчас Эффи тоже чувствовала себя не в своей тарелке, не сомневаясь, что любой при взгляде на нее поймет, что она слишком молода и здесь ей не место.