Этнос и глобализация: этнокультурные механизмы распада современных наций

Инструментализм сближается с широко известной концепцией национальных интересов, как формирующей общность коллективной цели совместной деятельности, проекта совместного будущего. Соответственно, отсутствие такого объединяющего общность проекта общего будущего, носящего отчасти рациональный, а отчасти – идеологический характер, ведет к кризису и деактуализации нации.

Базовый тезис конструктивистов о ситуативном, прагматическом и, как следствие, временном характере принадлежности к любой социальной общности, игнорирует устойчивое и преемственное существование этносов и затрудненность смены этнической принадлежности, даже при желании индивида ее изменить.

Случаи перемены этнической принадлежности даже в современных условиях высокой социальной мобильности достаточно редки, а окончательная интеграция в принимающее этнокультурное сообщество (ассимиляция) часто связана со вступлением в родственные связи и завершается только во втором-третьем поколении даже при доброжелательном отношении принимающей стороны.

В то же время интеграция, как переход индивида, группы и целых этносов из одной политической нации в другую (например, вследствие перемены политических границ или эмиграции), проходит значительно легче и не связана с образованием родственных отношений.

Таким образом, существенная разница в стабильности этнокультурной и национально-гражданской принадлежности индивида свидетельствует о качественных различиях этноса и нации.

В целом, инструментализм, как и конструктивизм, достаточно хорошо отражает особенности современных наций с характерным для них массированным воздействием элит на массовое сознание, но при этом совершенно не отражает особенностей типичных этносов, особенно находящихся в стадии традиционного родо-племенного общества. Удовлетворительно описывая национальное строительство и генезис политических наций, он игнорирует современные процессы этногенеза и этнической фрагментации наций, в частности, игнорирует современный этнос, как объективно существующую социальную общность.

Характерно, что в своей основе конструктивизм и инструментализм внутренне противоречивы. И действительно, если считать, что формирование и этносов, и наций есть результат некоего осмысленного действия большой группы людей, каков механизм выработки «чертежа» будущего «социального конструкта» и координации этой группы на этнографической стадии развития, когда политические и культурные элиты не дифференцированы?

Кроме того, если объединяющее индивидов для совместных действий «стремление к выгоде», постулируемое инструменталистами в качестве движущей силы социогенеза, во многом спонтанно, неосознанно, имеет безусловно надличностный и коллективный характер, не будет ли это приближением к примордиализму и изучаемому в его русле традиционному обществу, где индивиды формируют не «воображаемую», а вполне реальную родо-племенную общность, активно используемую как коллективный «инструмент выживания», бытие которого объективировано коллективной социальной практикой?299

Вопрос объективности существования «воображаемых» социальных общностей неизбежно возникает и в рамках конструктивизма. Так, если действия элит носят постоянный и массовый характер, а действия рядовых членов конструируемого этноса и нации задаются символическими ресурсами на уровне культуры, то такие действия объективируются массовыми практиками, во многом определяются на уровне коллективного бессознательного и, следовательно, приводят к образованию не «воображаемой», а надсубъектной, объективно существующей общности.

Представители модернизма настаивают, что существование наций ограничено кратким и хорошо изученным историческим промежутком с 1789 по 1945 гг. До и после этого периода «господствовала мало поддающаяся осмыслению иерархия этнических структур»300, реальность социального бытия которых, впрочем, не подвергается сомнению – по меньшей мере, с позиций конструктивизма.

«Воображаемость» социальных общностей, как одно из основных положений радикального конструктивизма, отрицающего объективность социального бытия крупных социальных общностей, включая этносы и нации, вызывает ряд серьезных возражений.

В частности, Ю.И. Семенов считает: «если полностью встать на позицию социального конструирования… приходится признать, что социальные конструкции существуют не только в сознании их творцов, но в значительной степени и независимо от него»301.

Таким образом, даже если представить оторванную от онтологических оснований «воображаемую общность» как данность, то, помещенная в реальную социальную среду, она как минимум «прорастет» из формы группового сознания в социальную реальность, объективируясь даже через неосознанные, но массовые и повторяемые действия своих участников.