Это было жаркое, жаркое лето

Халилов, как-то сразу затерявшийся среди множества новых лиц и видя, что Лешуков перехватил инициативу и теперь девушки ему не видать, как своих ушей, несколько приуныл, решив отыграться хотя бы на водке... Тем временем Голова отсчитал необходимую сумму денег и гонец уже скрылся в темноте, направляясь в деревню за самогоном к какой-то бабе Дусе... Еще через некоторое время ефрейтор-разводящий привел с поста двух новых бойцов взамен с неохотой убывших, и те, при виде банкета с участием женского пола, недоверчиво выпучили глаза. Их тут же одарили штрафными кружками алкоголя...

Еще через час раскрасневшийся, расстегнутый до пупа Лешуков, пьяно покачиваясь и шумно срыгивая после каждой выпитой кружки, по-хозяйски скользя потной рукой по ногам Светы, доверительно говорил ей, пытаясь при этом сплевывать в сторону крошки прилипших к мясистым губам плавленых сырков:

- Скоро я увольняюсь, поедем ко мне в Крылово - это под Калинином, там у меня хозяйство... Света, ты не думай, я человек серьезный... - И загибая пальцы, похожие на средних размеров сардельки, брызгая слюной, перечислял:

- Восемь свиней, два десятка кур, коза, корова, теплый сортир, коза, восемь свиней...

- Свиньи уже были! Не обманывай честных девушек! - перебила его Света и погрозила ему пальчиком. Она уже находилась в состоянии среднего подпития.

Лешуков тупо уставился на нее, потеряв ускользающую нить какой-то важной мысли. Затем икнул и водрузив лапу девушке на плечо, привлек к себе, горячо зашептав ей в ухо:

- Ты знаешь, мне ведь совсем скоро старшину дадут, я их тогда всех в бараний рог... Если тебя кто обидит... - И не договорив, неожиданно взревел:

- Халилов! Халилов, мать твою!..

- Отрубился давно Халилов, - заплетающимся языком ответил паренек, который совсем недавно вернулся с поста, а сейчас уже с трудом сохранял равновесие, изо всех сил стараясь удержаться на самом краешке топчана.

- А ты почему здесь? - пьяно допытывался Лешуков, щуря на него и без того узенькие щелочки поросячих глазок. - Бросил пост, скотина! Да я тебя!.. Под трибунал у меня пойдешь, салага!..

Ефрейтор-разводящий, уже давно свернувшийся калачиком на одном из двух спаренных топчанов, находящихся поодаль, попытался присесть, но его сапоги, измазанные глиной, не дотянувшись до пола уперлись в лицо лежащего там бойца.

- Он сменился... - еле ворочая языком насилу выговорил ефрейтор. - Я его... сам ... лично...

- Тебя тоже в бараний рог! - не успокаиваясь, продолжал бушевать старший сержант и вдруг, вспомнив про Светлану, понизил голос и продолжил обыденно, словно и не отвлекался от задушевного с ней разговора:

- Я для тебя все что хошь сделаю... Я чемпион военного округа по вольной борьбе... Кого хошь в раз заломаю! А вот любого, кого скажешь, щас ка-а-ак швырану! Да об стену, об стену швырану-то! Силенка, вишь, имеется... - Он с гордостью продемонстрировал девушке здоровеннный бицепс и не дождавшись от нее ответа, вдруг опять взревел, подобно разъяренному быку:

- Хочешь, сейчас пойду, да этому хренову майору морду набью?! - Он попытался встать, но завалился назад - центр тяжести, размещавшийся в грузном седалище, не позволил ему оторваться от топчана. - В твою честь набью, Светлана! За свою невесту я и не такое могу!

Этот майор у меня знаешь, где! А во где! - Он с силой сжал громадный багровый кулак и сунул его девушке под нос. Та испуганно отпрянула. - Все равно набью! - ревел он, багровея теперь лицом и бешено пуча глаза. Майор! Майор!.. Чесноков! Чеснок, мать твою так!..

- Тише! Тише же ты! - пытались угомонить его Голова с Умником. В их планы вовсе не входила встреча с офицерским составом, а ведь на такой шум мог прийти кто угодно. Они были относительно трезвы, хоть и прикидывались захмелевшими наравне с другими. Пока все шло в соответствии с задуманным планом - куда там солдатам было равняться с ними, когда они выпивали почти каждый день! И после первых же кружек, когда спиртное уже всем ударило в голову, два прохиндея только делали вид, что пьют, держа ситуацию под контролем. Оставалось выждать совсем немного и в караулке не останется ни одного трезво-бодрствующего бойца. Почти весь личный состав уже спал где придется, держался только сам Лешуков, оправдывая свое высокое сержантское звание, еще один паренек, имени которого никто не запомнил, да вернувшийся с поста воин, который уже с полчаса балансировал на самом краю топчана, словно готовился к сдаче экзамена в цирковое училище на эквилибриста.

Наблюдая за Лешуковым, Умник вовсю потешался, не испытывая при этом ни грамма ревности - к кому, к этому борову, что ли? Тем более, что все это было необходимо для дела. Его не раздражало даже то, что лапы начкара в данный момент вовсю тискали Светлану - пусть порезвится напоследок, недолго ему уже осталось... А старший сержант тем временем нашел новую благодатную для него тему: