Это я тебя убила

Бежать в башню нет смысла – разве что проследить, чтоб Клио не вывалилась следом? Нет, скорее она сама уже несется вниз. Слетаю со ступеней, не зная, впрочем, чем помочь Орфо, может ли хоть кто-то. Рикуса и Ардона мотыляет вправо-вниз: похоже, сила дала сбой. Орфо, свистяще выдохнув, возвращает контроль, но все ее ногти уже красные, из груди рвутся хрипы. Она расставила ноги, как в боевой стойке; плечи окаменели. От них до запястий то и дело бегут крупные судороги, а пальцы скрючились, словно птичьи когти. Глаза застыли; метка на левой руке горит тревожным оранжевым огоньком. Я никогда такого не видел.

– Орфо… – шепчу, медленно идя к ней, больше всего опасаясь, что резкие движения ее собьют. Молчать, говорить? Шепчу: – Орфо, отлично, еще немного. Давай…

Она сжимает зубы, но тут же снова кричит, дергаясь. Я даже не знаю… здесь ли она, что видит и что слышит. И тем более не знаю, есть ли смысл в моем полном страха и надежды:

– Я рядом. Здесь. Просто знай… ты сильнее.

Сильнее чего? Ее взгляд темный, тяжелый, исподлобья – и на малодушный миг я замираю, вспомнив, когда видел у нее такой же. Там. На берегу. В тот ливень, когда вокруг лежали четыре трупа, а эти простертые вперед пальцы сдавливали мои кости, сердце, горло. Но я сбрасываю оцепенелый ужас, делаю еще шаг, не сводя с Орфо глаз и повторяя все те же слова. Вряд ли ей это поможет. Вряд ли, хотя в детстве помогало. Помогало и в снах последних дней. И может…

Она судорожно выдыхает, шатается. Рикус и Ардон опускаются еще на этаж, но резко, рвано, и по задрожавшим сильнее кистям Орфо я ощущаю что-то очень дурное – до дрожи в спине.

– Орфо…

Кровь из-под ее ногтей начинает капать в траву, а колени подгибаются сильнее.

– Что-то… мешает, – выдыхает она сипло. И испуганно. – Не могу просто их…

В воздухе звенит всхлип – Клио? Она, похоже, уже где-то рядом, я почти вижу, как она бежит по ступенькам, задыхаясь и прижимая руку к боку, слышу топот ее ног в мягких лодочках. Точно отзываясь, Орфо дергает руки вверх, и две фигуры тоже дергаются, но – проклятие! – тут же ухают еще ниже. Кубарем. Орфо ловит их, а я вижу их круглые, полные ужаса глаза, рты, приоткрытые в немом вопле. Рикус с Ардоном даже не двигаются, просто смотрят вниз. Я не знаю, сколько раз их сердца уже остановились и сколько остановок еще выдержат. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Отпущены. Пойманы. Нет, нет, это больше не может…

– Эвер! – Рикус собирает силы и хрипло кричит это, видя, что я спешу точно под место их неминуемого – неминуемого, я уже уверен – падения. – Эвер, нет, приятель, ты не мягкий, вообще не мягкий, не!..

Голос задушенный, на середине фразы он кашляет, давясь дрожащей натянутой улыбкой. Кажется… или и он, и Ардон даже не бледнеют – сереют? И все еще не шевелят ни ногами, ни руками. Куклы? Нет, не куклы. Наконец я понимаю, их тела просто сдавлены, сдавлены волшебством; я задыхался так же, когда Орфо пригвоздила меня к скале, я помню это ясно, чудовищно и теперь уверен: еще немного, и усилия будут бессмысленны. Еще рывок вниз, еще сопротивление волшебства. Крик, скрежет зубов, глухие сипы. Ребят что-то мотает, ударяет об стену, швыряет. Орфо ловит, снова, но Ардон уже слишком часто хватает воздух ртом. Из его носа идет кровь. Он пытается задрать голову, словно ему мешает дышать петля.

– Орфо, они задохнутся! – Оборачиваюсь. Она все в той же позе, закоченелая, сосредоточенная, напряженная… и кажется, лишь кажется чудовищем, но я должен ее предупредить: – Ты… ты…

Ты убиваешь их. Но нет, это застревает в горле, я просто не понимаю, как поступить правильно, и… делаю еще шаг. Пусть лучше правда падают на меня.

– А-А-А! – снова вырывается изо рта Орфо, и, оглянувшись, я уже вижу ее на коленях, но она упорно тянет вверх окровавленные руки. Лицо расколол страх, глаза заблестели.

Она сама все поняла. Она больше не знает, что делать. Пытается ослабить удушье – парни падают, усиливает хватку – хрипят. Точно смеясь, какая-то сила вдавливает ее в землю еще больше, я вижу это по примявшейся вокруг ее колен траве. Да что за… что…

– Орфо! – Кажется, она вот-вот лишится чувств. Ее метка ослепительно горит.

– Отпусти нас! – Не знаю, чего стоит Рикусу этот крик, он дергает в воздухе запястьем.

– Отпусти! – вторит Ардон, хриплее и глуше.

Но она ползет. Упрямо ползет на коленях ближе к башне, шатаясь, сгибаясь, не опуская рук и не отводя глаз. Ищет равновесие. Между смертоносностью и спасительностью своей силы.

– Да ни за что. Ни за… – сипит она, и на шее, висках, лбу расцветают темные ветки вен; теперь я кидаюсь к ней с безумной мыслью – как-нибудь отдать свою энергию, вдруг это возможно, не станет ли ей тогда… – Эвер! – Она отшатывается, едва не упав. Скованно, точно кто-то держит ее подбородок в одном положении, качает головой. – Нет, нет, ты меня погасишь!..