Это я тебя убила

А ведь да. Скорее всего. От ее полного ужаса и мучения голоса я замираю в пяти шагах, и ненависть к себе резко переполняет меня, металлически лязгает в ушах. Снова отступаю. Ничтожество. Ничтожество, я ведь ничем не могу помочь ей или двоим на волоске от смерти. Даже если бы они правда упали на меня с той высоты, то только переломали бы кости. Я…

– Не могу, – шепчет Орфо, сипло ловит ртом воздух и вмиг падает на бок, уронив руки. Ее губы искусаны в кровь, волосы облепили лицо. Рассеявшееся волшебство, точно тугая пружина, жарко свистит в воздухе. Тая, оно оставляет огромную вмятину на стене.

Рикус и Ардон в облаке каменной крошки летят вниз, но, судя по сомкнутым векам и тишине, им уже почти все равно. Это бессмысленно, но я опять кидаюсь навстречу, тяжело ворочая в голове одну за другой глупые мысли. Попробую поймать, попробую хотя бы чуть-чуть задержать падение, попробую…

– Плюхайтесь на мягкое! – звенит вверху, и меня резко накрывает укрупняющаяся с каждой секундой тень. – На кота! Только…

Скорфус! Извернувшись в воздухе, он задействует свою магию и вырастает до размера большого быка – достаточно, чтобы Рикус с Ардоном ударились о его живот не слишком сильно. Увы, как и все фамильяры, в таком состоянии Скорфус может продержаться недолго. Едва смягчив ребятам падение, он скидывает их, уменьшается и шарахается вбок. Рикус с Ардоном, уже кувырком, все же рушатся на меня – зато совсем с небольшой высоты. Твердая земля неожиданно приветлива; запах травы никогда еще не казался таким острым и нужным. Даже боль первые несколько секунд растворена в облегчении: Ардон и Рикус дышат, шевелятся, кто-то успел заехать локтем мне в ухо. Хотя приятного все равно мало.

– Да-да, – под хруст наших суставов и мой стон довольно комментирует Скорфус, спикировав поближе. Глаз горит лукавством. – А потом сразу на доктора. Отличный выбор.

Приподнявшись на локтях, сплюнув каменную крошку, встряхиваюсь. Рот полон крови: я прикусил то ли щеку, то ли язык, то ли все сразу; странно, что целы зубы. К счастью, иллюзия, что меня переломали всего, проходит, стоит Рикусу и Ардону окончательно осознать происходящее и скатиться с моей спины. Оба падают в траву – и заходятся кашлем. Рикус при этом лихорадочно оттягивает кожу на шее, точно надеясь, что так в горло попадет больше воздуха, а Ардон растирает плечи, даже не пытаясь остановить кровь из носа. Я обессиленно лежу, наблюдая за ними. Кажется, приходят в норму, даже быстрее, чем можно было надеяться, вот только глаза…

– Пресвятая Гестет! – К моему облегчению, взгляд Рикуса проясняется, и он подает голос. А уже через секунду хватает Ардона за ворот и дергает к себе. – Так! А теперь быстро говори, сколько ты слопал…

Его прерывают испуганные возгласы, лязг и топот сразу с нескольких сторон: ну наконец-то целеры поняли, что в башне Волшебства случились какие-то неприятности. Солдаты Илфокиона не то чтобы лезут из всех кустов, но их действительно много, и вопросы они задают наперебой, обступая нас кольцом. При этом вплотную никто не подходит. Не знаю, что пугает их больше, – то, что мы в крови, или взгляд, которым смотрит на них Скорфус, немое «Вам головы нужны, чтобы носить шлемы?». Он уже носится вокруг неподвижной Орфо. С усилием сбросив оцепенение, совладав с нытьем в спине и коленях, я тоже кидаюсь к ней. Это словно сигнал: некоторые целеры все же подходят ближе. Одна группка спешит к Рикусу и Ардону, другая – к нам.

Скорфус делает самое бестолковое, что может, – обмахивает Орфо крыльями, одновременно гневно шипя на парочку самых быстрых часовых, протянувших руки и что-то забормотавших, кто про помощь, кто про смерть.

– Не смейте ее сейчас тормошить. Не трогайте, нет! Нет, жива! Двуногий, на спину ее!

На лицах вокруг нас ожидаемое сомнение. Еще три дня назад они, скорее всего, не послушались бы кота, даже фамильяра принцессы, но без короля многое изменилось. Кроме Илфокиона и некоторых, самых близких к Плиниусу патрициев, только он и понимает еще хоть что-то в перевернутом с ног на голову замке и городе. Личные советники Плиниуса, например, вообще отказались иметь к происходящему хоть какое-то отношение, еще когда физальскую принцессу посадили под замок. Сейчас я сомневаюсь, что Скорфус не делает хуже: на боку у Орфо меньше риск задохнуться. Но он требует слишком уверенно, и я подчиняюсь.

– Ее нужно доставить к медикам… – Окровавленная кожа Орфо, ее так и не расслабившиеся руки притягивают взгляд. Она лежит в странной позе, не человек, а скульптура – будто попалась на глаза той злобной отшельнице-нимфоманке с волосами-змеями. Трогаю запястье. Горячее. И правда, будто каменное. Тошнота подкатывает к горлу. – Скорфус, что с…

– ЧЕЛОВЕЧИЦА! – видимо, тоже сорвавшись, мявкает он, резко приземляется и… впивается мерцающими когтями ей куда-то в солнечное сплетение. – ДЫШИ!

Целеры, судя по перекосившимся лицам и паре воплей, готовы кинуться его оттаскивать, я тоже, но мы не успеваем даже шевельнуться.