Это я тебя убила

Нет, нет, стой, Орфо. Не нужно пустых драм. Он вряд ли почувствовал отвращение, пусть и не ответил ничего конкретного; мы смеялись, шутили, было настолько хорошо, насколько вообще может быть у нас после того, что мы пережили. Да-да, отвращения он, скорее всего, не почувствовал, но… но…

– Коронация пройдет через три дня, Эвер, – говорю я вслух. – Я должна спасти отца. И очень надеюсь, что ты… ты мне поможешь.

Но ведь никогда не поздно его вызвать, правда?

Поворачиваюсь так быстро, как только могу: нет, я достаточно храбра, чтобы увидеть и его разочарование, и гнев. Но когда наши глаза встречаются, я не вижу ничего, даже удивления, – Эвер сидит все так же, тревожно-усталая бирюза мерцает из-под светлых ресниц. Я перевожу взгляд на его руки и замечаю, что они немного сжали траву. Вот и все. Все, чем он себя выдал.

– Знаю и не могу обещать этого, – наконец произносит он ровно. Подняв одну руку, откидывает волосы со лба. – Но я постараюсь.

Все? И все? Я стискиваю зубы, резко вспомнив, с чего – с каких взглядов, каких усмешек – мы начинали дней пять назад, или когда мы выбрались из Подземья? Его: «Да здравствует королева». Мое: «Я предлагаю тебе сделку». Тогда все между нами казалось безнадежным, неразрешимым, непонятным… О нет. Безнадежным, непонятным и неразрешимым все стало только сейчас.

– Спасибо. – Все, что я говорю, и он склоняет голову, трет глаза кулаками почти яростно. Это бессильный жест. – Может, все-таки поспишь?

– Нет! – резковато отвечает он, и я, пожав плечами, смолкаю.

Его может раздражать моя забота. Подумаешь, меня тоже сейчас раздражает почти все.

– Просто… – Наверное, и он не в восторге от своего тона. Вздыхает. – Просто сон сейчас не приносит мне облегчения, Орфо. Будто и меня никак не отпустит кровавая луна.

– То есть ты все еще… – начинаю я, но боль в его глазах заставляет замолчать.

Замолчать, хотя хочется спросить: «Что тебе снится?» Замолчать, хотя хочется пообещать: «Я приду в твои сны и зарублю всех чудовищ, которые там есть». Замолчать, хотя честнее было бы спросить очевидное: «Это все тоже из-за меня. Да?» и, получив кивок, поскорее отвернуться. Но я поступаю трусливее – просто перевожу разговор.

– Повеселю тебя, – нервно фыркаю. – Представляешь… Рикус, кажется, подозревает Скорфуса. В нападении на папу.

Жду, что Эвер тоже фыркнет, или улыбнется, или даже позволит себе шутку в духе «Ну-ну, он сразу мне не понравился!». Но я снова промазала с репликой: глаза его совсем пустеют, он опять закрывает руками лицо, сидит так какое-то время, и только ветер мягко треплет его волосы. Сердце предательски сжимается. На миг кажется, что я сейчас услышу: «Это вполне вероятно». Сглатываю, кулаки опять с хрустом стискиваются. Да… нет! С чего это все, они сговорились?! Скорфус просто не мог этого сделать, и не только потому, что фамильяры почти не нападают на людей. Скорфус любит нас, замок – его дом, мы – его семья, и мне вообще не приходило в голову, что, например, он… изобразил плохое самочувствие, чтобы не ходить с нами к мемориалу? Чтобы что-то сделать в замке? Что-то плохое? Совсем наоборот!

«Это моя проблема, не ваша. Вам нельзя становиться уязвимыми».

Он не хитрил, говоря это и впиваясь когтями в мою руку. Он казался очень расстроенным, нет… раздавленным? Я встряхиваюсь. Да. Даже Эвера я не пощажу, если сейчас он заявит…

– Кто бы это ни был, вряд ли это твой кот, – к моему облегчению произносит он и все же дарит мне вымученную ободряющую улыбку. Похоже, чувствует: мне важно это услышать.

– Знаю. – Улыбаюсь в ответ, сажусь немного ближе. – Но спасибо. Еще бы выяснить кто.

– Не я, – выпаливает вдруг он. От неожиданности я, ерзающая в траве, чтобы сесть поудобнее, едва не падаю ничком.

– Э-э! – Удерживая равновесие, опираюсь на его колено, но тут же отдергиваю руку. Вглядываюсь в лицо, ищу шутливость, но он серьезен. Все-таки смеюсь, добавляя: – Да чего ты как Клио? Конечно, на папу напал не ты. Ты же был со мной.

Но вместо того чтобы засмеяться в ответ, он сжимает губы. А потом с них все же срывается то, чего я не хочу слышать, но что кажется эхом моих недавних мрачных мыслей.

– Зато Монстр может быть где-то рядом.

– Эвер, бр-р! – Дергаю плечами, осторожно цепляю его под локоть и, прижимаясь ближе, пытаюсь заглянуть в глаза. – Послушай. Этот инцидент может иметь какую угодно природу. В конце концов, если так подумать, у папы много давних врагов. В Сенате остались мамины сторонники, которые просто затаились; из-за моей коронации город взволнован и…

– Тогда кто-то должен приглядывать за тобой, – тихо обрывает он, и наши взгляды снова встречаются. – Чтобы ты не стала следующей.

Смеюсь так громко, как только могу. Кусаю губу. Приглядывать? А давай ты? Вслух шучу:

– Эвер, ради всех богов, может, просто повесим на меня табличку: «Эта принцесса и так скоро сдохнет, потерпите, терпение – добродетель!»? Меньше проблем, а то дел столько…