Это я тебя убила

Покосившись на меня, Рикус чуть замедляет шаг и накрывает ладонью перила. Ведет по прохладному мрамору, снова уставившись вперед, но я уже догнал его, и, скорее всего, в моих глазах проступила тревога. Я привык видеть Рикуса бодрым и безмятежным даже в не самые веселые минуты. Он казался одним из тех удивительных людей, которые ни о чем не печалятся, наслаждаются обедом, даже выпав из окна, и крепко спят назло всем невидимым чудовищам. Это впечатление было ярким, цепким, неотступным. А впрочем, в минуту, когда Ардон…

– Нет. – Его внезапный смешок совершенно неестественен. – Нет, что ты, со мной особо такого не бывает! Я вообще сегодня не спал, вот и решил немного побродить.

– Не спал, – повторяю озабоченно. Цепляюсь взглядом за синяк на его скуле, за в целом бледное лицо и свалявшиеся волосы. – Что, впечатления дня?

– В каком-то смысле. – Рикус вяло жмет плечом и наконец смотрит на меня в упор. Тут же кривит губы – точно один вид моего лица его раздражает или повергает в ступор. Тем страннее тон, мягкий, почти умоляющий: – Слушай, не забивай голову, ладно? Я понял, что у меня будет бессонница, еще вечером. Еще и Клио с Ардоном так поругались…

И снова – взмах руки, на этот раз с ясным смыслом: «Зря я сболтнул». Тревога крепнет: что-то новое, не звучит как хорошая новость. На ужине все казалось обыденным, мы же общались вполне дружелюбно! Понурившийся Рикус трет шрам, явно не собираясь ничего пояснять, и, прежде чем он бы опять ушел в себя или сменил тему, я все же решаюсь уточнить сам:

– Что, Ардон и ее успел обидеть?

Рикус почти спотыкается. Его пальцы на перилах сжимаются, а потом он опять поворачивается ко мне – так, что пружинками прыгают волосы.

– А кого еще?

Он смотрит не предостерегающе, скорее устало. С видом «Боги, да неужели?..», с видом «Почему же мне не лежалось в постели?». Но одновременно – с видом «Это грызет меня». Что – «это»? В общем-то, мне по-прежнему не должно быть дела до отношений этой троицы. Достаточно того, что они все еще на нашей стороне, не уехали в панике, даже поддерживают как могут. Я опять потираю веки, всматриваюсь Рикусу в лицо. Вспоминаю унылую мысль, приходившую уже не раз: в нем ровно столько радости и жизнелюбия, сколько не хватает новому мне, вот бы одолжить хоть каплю. Но этого юношу, понуро идущего рядом, я сейчас едва узнаю. И не уверен, могу ли оставить это как есть в надежде, что утром замок снова озарит его улыбка.

– Тебя? – произношу как можно бесцветнее, и он досадливо вздыхает сквозь зубы.

– Нет, – на миг он смежает веки, будто надеясь уснуть на ходу, – что ты, нет, нет…

Мы уже на лестничной площадке, которую украшают две статуи хвостатых дочек Одонуса. Рикус останавливается и, словно заинтересовавшись, начинает их рассматривать. Трогает левую сирену за прикрытую ракушкой грудь. Щупает чешую, потом корону из кораллов. Обнимает каменную девушку за талию. В общем, делает все, чтобы выглядеть глупо и оставаться от меня на максимальном расстоянии; похоже, надеется, что я отвлекусь на замечание о его развязности или на что-то еще. Но я не собираюсь. Вздохнув, лишь останавливаюсь возле правой скульптуры и прислоняюсь к перилам. Жду. Рассеянно подняв взгляд к бесконечному потолку, пытаюсь посчитать барельефные медальоны с портретами древних королей, но в полутьме они напоминают скорее тех чудовищных существ, с которыми я сталкивался в Подземье. Больше всего боюсь заметить среди них себя.

– Знаешь, что мешало мне спать, Эвер? – тихо спрашивает наконец Рикус. Он успокоился, снова повернулся и в точности отзеркалил мою позу. – Стыд. И вина, пожалуй, но стыд больше. Перед Орфо и тобой, кстати, тоже, но прежде всего…

– За то, что вы упали? – Вяло массирую ноющую кисть. Я многого не понимаю, но вряд ли такого стоит стыдиться. – Рикус, слушай, мы очень рады, что вы выжили, и не виним…

– Я ведь знал, что однажды это все-таки произойдет. – Он, похоже, не слышал, был все время в своих мыслях. Пальцы крутят вытащенную из-под ворота монету. Я вспоминаю, какие чувства, точнее, иллюзии она вызвала у меня в прошлый раз, и потупляюсь. – Я снова почувствую себя бессильным! Будто ничего не менялось! Но я не думал, что так… так!

Он сильно топает ногой, тоже задирает голову и сжимает монету между ладоней. Я украдкой, исподлобья наблюдаю за ним, гадая, почему он замолк: жалеет о начатом разговоре или решил, будто мне и без слов понятно продолжение? Пытаюсь вспомнить, о чем, когда мы говорили достаточно откровенно. Ни разу – тем более о чем-либо, связанном с со стыдом и слабостью. И пожалуй, скорее я мог бы пожаловаться ему на это – если бы такие жалобы не требовали от меня усилий еще огромнее, чем требуют победы над наваждениями.

– Ты это вряд ли поймешь. – Вздохнув, Рикус отталкивается от перил и делает пару шагов ко мне. Снова улыбается, впиваясь на этот раз странным, почти вызывающим взглядом, на который я опасливо отвечаю. – Ты так хорошо знаешь, что сделать в каждый нужный момент. Ты безупречный, такой собранный и, как мне кажется, очень сильный, а я…