Это их война

Злило и то, что я не мог оставаться рядом с ней равнодушным. Она вызывала во мне взрыв противоречивых чувств. От беспричинной ненависти до неконтролируемого желания прикоснуться к ее податливому телу. Я понимал, что так не может продолжаться. Это надо прекращать. Иначе ничего хорошего из этого не выйдет. Слишком много боли мы принесем тем, кто нам дорог и кому дороги мы. Поэтому, собрав вещи и закрыв дверь на замок, я стал ждать утра, неустанно проклиная тот день, когда впервые ее увидел.

Глава 15

Дмитрий

— Ты уверен, что это хорошая идея?

Я утвердительно кивнул. Бабуля же развела руками, показывая свое недовольство. Она беспокойно замахала перед лицом ладошкой и на выдохе произнесла:

— А мне кажется, что это не лучшая идея. Где оно видано, чтобы парень жил у девушки, а не наоборот?

— Ба, не начинай, — попытался отмахнуться я, — мы живем в современном мире. Сейчас на такое никто не обращает внимания.

Но бабуля не собиралась униматься.

— А об отце ты подумал. Ты же знаешь, как он привязан к тебе. Мало того, что в течение года отсутствовал. Так еще на каникулах решил уйти из дома.

Я прекрасно понимал, что дело было не в отце. Маловероятно, чтобы он сейчас думал обо мне. У него теперь на первом месте молодая жена-вертихвостка, которая только кажется тихоней, а на деле… Прошедший вечер доказал мне, что Элина, куда опасней, чем кажется. Мало ей отца, она решила и меня обвести вокруг пальца. Вскружить голову, а потом…

Да. С каждой секундой я все больше убеждался, что мое решение съехать было единственным верным в этой ситуации. И никакие бабулины уговоры не смогут его изменить.

— Ну, если не об отце. Обо мне то хоть подумай… — Ба обреченно опустила плечи, ссутулившись, а печальный взгляд любимых глаз мучительно больно резанул по сердцу. Я подошел к ней и, присев рядом, обнял, прижимая к груди. Ее сложенные на коленях ладошки немного задрожали, а потом нежно обвили мои руки, поглаживая пальцами грубую кожу. Бабуля облокотилась щекой о мою грудь, и я прильнул губами к ее седой макушке. — Хорошо, поезжай, поживи у Риты, но с одним условием.

— С каким? — Я не смог сдержать улыбки. В этом была вся ба: как бы сильно она не злилась на меня, была со мною не согласна, она всегда быстро остывала, прощала, шла на уступки. В подростковом возрасте я не раз этим пользовался, когда нужно было скрыть от отца порой не детские шалости или уговорить его на какую-нибудь авантюру. Ба с неохотой, но все-таки помогала мне, правда при этом всегда выдвигала какое-нибудь хитрое условие, от которого мы оба оставались в шоколаде.

— Сразу по возращению отца ты знакомишь нас с Ритой. И никаких возражений я не принимаю. — Я еще сильнее прижал ба к груди и, скрыв улыбку в ее волосах, ответил.

— А никаких возражений и нет. Особенно, если ты пообещаешь, что ужин приготовишь сама.

Ба похлопала меня по колену. Она знала, что я шучу, а я знал, что семейный ужин бабуля готовила всегда сама, никому это не доверяя.

***

Элина

Заснув только под утро, я еле заставила себя открыть глаза и поднять с подушки тяжелую голову. На сегодня было запланировано много дел, которые должны были спасти меня от встречи с Дмитрием. Сначала я думала отправиться к Антону, чтобы уже точно убедиться, что с парнем все в порядке, а потом, забрать машину и наведаться к тете, узнав, как ее дела. Затем я хотела сходить на могилку к отцу, чтобы поделиться с ним о наболевшем.

Но все мои планы нарушил один неожиданно громкий звонок. Звонили с незнакомого номера.

— Да, — ответила я, чувствуя, как внутри закипает тревога.

— Алло. Здравствуйте. Это Элина Эдуардовна?

— Да, это я. Я вас слушаю.

— Вам звонят с центральной больницы. Мы не смогли дозвониться до Антона Игоревича, поэтому позвонили вам… — а дальше все, как в тумане. Я с трудом различала то, что тараторит эта женщина своим безучастным голосом, пытаясь хоть что-то понять. В голове трепетной венкой билась единственная мысль: «Это все… Все… Ее больше нет…», а сердце сжималось от нестерпимой боли и тоски. — Элина Эдуардовна, вы меня слышите? — Женщина повысила голос и только благодаря этому я опомнилась.

— Да… — растерянно произнесла я, понимая, что все прослушала.

— Я говорю, что Ирине Михайловне резко стало плохо. Ее готовят к срочной операции. Вы не могли бы сейчас подъехать?

— Операция? — Значит тетя Ира жива. Жива. Она жива. Глотая слезы и превозмогая дрожь в коленях, я сказала, что скоро буду и, сбросив звонок, бросилась к шкафу. Достав первый попавшийся сарафан, я быстро оделась и, не разбирая дороги, побежала вниз.

***

Дмитрий