Это их война

— Я просто его полюбила… Просто его полюбила…

***

Дмитрий

Эти оглушительные гудки сводили с ума. Обезоруживали. Делали меня слабым. Беспомощным. Ни к чему не пригодным. Они избивали слух, терзали нервы, выводили из себя. Уничтожали.

— Какого черта, она не берет трубку. Где ее, черт возьми, носит.

После очередного «абонент не отвечает» мой телефон несколько раз ударился об руль автомобиля, а после полетел на заднее сидение. Разбил. Я его точно разбил. Насрать. Завтра куплю новый — не проблема. Зато сейчас я больше не услышу этих раздирающих все нутро гудков, после которых хочется разбиться самому. А это ведь так легко. Просто, не сбавляя ста восьмидесяти, можно схватить обочину и перевернуться, продолжая переворачиваться до тех пор, пока не врежешься в электрический столб, и твоя машина не превратится в груду металла, шанс выжить в которой, тут же приравняется к нулю.

Это так легко свести счеты с жизнью, которая в очередной раз проверяет тебя на прочность, душит очередной порцией боли, убивает, заставляя сходить с ума от неизвестности, от безысходности, от твоей собственной никчемности. Ты — раб собственной жизни. Сейчас я это понял, как никогда раньше. И чтобы избавиться от ее пут, освободить себя и свою душу, остается только покончить с ней раз и навсегда. Но, черт возьми, не о таком конце я мечтал. Как и не о такой жизни…

Я в очередной раз надавил на газ, в надежде заглушить в себе этот бессмысленный монолог. Пытаясь сосредоточиться на том, где ее искать. Куда ехать дальше. Я не мог позволить себе такую слабость — как смерть. Не сейчас. Сейчас я должен был разыскать ее и убедиться, что с ней все в порядке. Что она жива и невредима. Что она так же, как и я, не осмелилась, на этот последний шаг, после которого уже ничего не изменить. Не вернуть назад. После которого наступает тьма. Бесконечная темнота…

За окнами моего автомобиля давно перестали мелькать огни города. Я выехал на трассу. Куда я направлялся? Сам не знал. Просто ехал. Просто жал на газ. Просто пытался разорвать реальность на куски. Превратив все это в страшный сон. Ночной кошмар. После которого, проснувшись в холодном поту, можно было б вздохнуть с облегчением, выпить стакан виски и продолжить свой неудачно прерванный сон.

Я несся туда, куда несло меня мое сердце. Боль становилась все глубже, все разрушительней. Я не сводил глаз с дороги, даже тогда, когда в очередной раз встречные фары ослепляли меня, делая на доли секунд слепым. Я боялся пропустить ее. Боялся проехать мимо. Хотя где-то глубоко внутри понимал, что ее здесь нет. Но, не смотря на это, я уже не мог остановиться. Мой затуманенный от боли рассудок перестал мне подчиняться, зажил своей собственной жизнью. Угнетая тем, чего не хотело признавать мое сердце.

Она могла оказаться не такой сильной, как ты думал о ней. Она могла попросту сломаться. И, может быть, в эту самую секунду она стоит над пропастью и не решается сделать этот чертов шаг. За грань. За черту, где уже не будет вас. Не будет тебя. А значит, не будет той боли, которую вы друг другу причиняете. Может именно сейчас, она отставила одну ногу вперед и, на мгновение, застыв в такой позе, все-таки задумалась над последствиями, и в ее душе поселился слабый огонек надежды на то, что все еще может быть хорошо, но холодный ветер, который бушует уже третий день подряд, не дал ей отступить. Подтолкнул. Не потрудившись дать крылья. Научить летать. Он просто в это самое мгновение мог разбить ее хрупкое тело о бездну. Распластать его. Утопить в собственной луже крови.