Это критика

        Большинство текстов для толстых журналов тогда уже набирались на компьютерах, отбором вещей занимались лучшие редакторы России. И я понимал, что если толстые журналы загрузить в Сеть, то таким образом будет решена проблема ознакомления сетевого читателя с лучшим из того, что существует в текущей литературе. Так возникла идея "Журнального зала", которая начала реализовываться в марте 1996 года. И с того времени я, собственно, там и работаю.

        Но, честно говоря, особенного удовольствия мне это не приносит. С моей точки зрения, полноценной жизнью художественный текст живет на бумаге, только бумага дает возможность сосредоточенного, полноценного его прочтения. Может быть, Сеть пока технически не очень совершенна, вероятно, появятся какие-то устройства, которые сделают чтение размещенных там текстов более комфортным. Очень перспективной мне кажется идея Михаила Эпштейна использовать интернет-технологии для того, чтобы человек мог, сидя дома, печатать книги.

        РЖ: Тем не менее вы много лет пишете об интернете...

        С.К.: На самом деле я не люблю интернет, особенно когда он начинает проявлять литературные амбиции. Странно, да? По сути интернет — это ведь как бы гигантская книга, супербиблиотека, он весь для чтения. И тем не менее... Есть что-то в его пространстве, выхолащивающее литературу. Меня поташнивает даже от его уродливого новояза, от словечек типа "рунет", "сетература", "сетератор".

        Интернет плохо приспособлен для художественного текста. Сетевой текст, по меткому определению Марины Стахановой, — это письменная фиксация устной речи. Возможности же пишущего человека интернет ограничивает. И ограничивает достаточно ощутимо. Он идеально приспособлен для литературно-критической журналистики, но не для "медленного чтения", не для анализа текста и не для размышления над ним. Сеть больше подходит для споров, полемик, наскоков друг на друга, эффектной самопрезентации, самопозиционирования и т.д.

        Так что не могу сказать, что это был брак по любви, скорее вынужденное решение. Мне гораздо приятней было бы писать только для бумажных изданий, но я понимал, что интернет — это тотальное информационное пространство, которое в скором времени подчинит себе абсолютно все. Следовательно, вопрос, сотрудничать или не сотрудничать с интернетом, перед человеком пишущим уже не стоит, он просто обречен на это. Можно лишь выбирать, в каких формах будет осуществляться это сотрудничество.

        РЖ: Вы признаетесь в нелюбви к интернету и вместе с тем вы десять лет описывали Улов, Тенета, сочинения Алекса Экслера и т.д. Можно ли сказать, что при этом вы руководствовались каким-то ощущением своей миссии?

        С.К.: Одно время Сеть предоставляла очень хорошие возможности для того, чтобы увидеть, чем будет литература завтра-послезавтра. Целое поколение молодых писателей вступало в литературу через интернет. И я очень благодарен тем же Улову или Тенетам, предоставившим возможность увидеть, кто такие Станислав Львовский, Лев Усыскин, Санжар Янышев, Сергей Соколовский и другие из их поколения То есть какое-то время интернет был таким бродилом, в котором выбраживала эстетика новой литературы, там можно было отслеживать некоторые тенденции литературного развития.

        Кроме того, человек, знакомый с интернетом, лучше понимает те процессы, которые происходят в современной критике. Ведь стилистика многих газетных и журнальных литобозревателей выросла из сетевого трепа. Они начинали с форумов, с гестбуков, там формировалась их манера, их интонация.

        РЖ: А почему интернет оказался приспособлен для стеба больше, чем для аналитики? Казалось бы, наоборот, Сеть может съесть материал любого объема, любой степени серьезности?

        С.К.: Я думаю, что дело в первоначальной интернет-аудитории. Это была среда молодых, интеллигентных, технически продвинутых горожан. Отцы-основатели литературного интернета, такие, как Роман Лейбов, были, как правило, хорошо образованы, соответственно, уровень их трепа, их случайных записей был достаточно высоким. Из всего этого родилась очень смешная идея, что те постинги, которыми люди обмениваются в Сети, — это свежая литературная форма, чуть ли не продолжение традиции платоновских диалогов.

        На самом деле интернетом задана стилистика, в которой удобно говорить о событиях литературной жизни, о литературных и не только новостях. Я с удовольствием читаю в Сети комментарии к отставке правительства или заметку о вручении литературной премии. Это примерно то же самое, что беседа с друзьями по телефону или за столом в приятельской компании. Но мне трудно представить себе сетевую публикацию с серьезным разбором какого-то произведения. Не думаю, что можно назвать пять-шесть важных для современного литературного процесса статей, которые впервые появились именно в интернете.