Это моя правда

– Да какой мужчина, Валентина Борисовна! И как это – не убудет? – немного обиженно произнесла Таня. – Какой может быть мужчина, если… Если она Мишу любит? Любит и ждет… Вы зачем ее на такие поступки толкаете, ей ведь и без того тяжело!

– Ой, да что ты понимаешь, глупенькая! – тяжко вздохнула Валентина Борисовна, махнув рукой. – У меня ж сердце разрывается на Ольку глядеть, как она тут одна… Все одна да одна… Нет, Мишеньку я очень уважаю и даже люблю, но… Если уж судьба так распорядилась… Что теперь сделаешь? Надо молодой бабе ложиться да помирать, что ли?

– Чем судьба распорядилась, мам? – весело спросила Ольга, возвращаясь на кухню. – И чья судьба? Моя, что ли? Чем ты опять Таньку грузишь, признавайся!

– А кто звонил-то, Оль? – невинно моргнув, спросила Валентина Борисовна. – Опять твой начальник, наверное?

– Да, начальник… Вот же взял моду – домой звонить вечерами! Будто на работе нельзя все вопросы решить!

– Так ведь не только же по работе звонит, правда? – снова вкрадчиво спросила Валентина Борисовна, так, что Оля не заподозрила подвоха в ее осторожном любопытстве.

– Нет, мам, именно по работе! Просто он решил все рабочие вопросы за ужином в ресторане решить. Ну, пунктик у него такой, наверное… Как говорится, два в одном… И поужинать, и поработать решил, да только я тут при чем, интересно?

– А ты сама не догадываешься, при чем? – уже с напором спросила Валентина Борисовна, коротко глянув на Таню, будто приглашая ее в союзники.

– Да обо всем я догадываюсь, мам! Но только это мое дело, демонстрировать ему свою догадку или в сторону отойти, понимаешь? Я сама как-нибудь в этом щекотливом вопросе разберусь, без твоего трогательного и участливого любопытства!

– Да уж, ты разберешься, как же… – обиженно проговорила Валентина Борисовна. – Разберешься так, что ни себе, ни людям… И что особенного в том, чтобы сходить поужинать с хорошим человеком в ресторане, не пойму?

– А ты откуда знаешь, мам, что мой начальник – хороший человек? Ты же с ним не знакома! Может, он сволочь самая распоследняя, а?

– Да ну тебя… Я с тобой серьезно говорю, а ты издеваешься… Не надо так с матерью-то, Олька, не надо! Мать же все сердцем чует, где тебе хорошо будет, а где плохо! И сердце у матери за тебя болит… Как ты не понимаешь, что я для тебя только хорошего хочу? Давай-ка, давай… Перезвони своему начальнику, скажи, что ты хочешь с ним поужинать…

– Щас! – гневно сверкнула глазами Оля. – Прямо с разбегу сейчас позвоню, ага! И вообще, мам… Хватит уже, а? Ну правда, я тебя умоляю! Хоть при Таньке этих своих разговоров не заводи, слышишь?

– А что Танечка-то? Она ж своя! Тем более и она так же думает…

Оля удивленно глянула на Таню, и та сделала ей большие глаза – ничего подобного, мол! Но Валентина Борисовна, видимо, уже вошла в раж и не собиралась уступать. Наоборот, заговорила еще более напористо и сердито:

– Нет, я тебя прекрасно понимаю, конечно! Еще бы я свою дочь не понимала! Да, ты Мишеньку ждешь, ты верная жена, правильная… Но материнское сердце-то ведь не каменное, с ним-то что делать прикажешь? Оно ведь любит, оно ведь исстрадалось из-за тебя! Я ведь и впрямь только хорошего хочу, а ты меня не слушаешь!

– Вот интересно, какого хорошего ты для меня хочешь, мам? Что для тебя есть хорошее? Чтобы я с моим начальником отношения завела, чтобы его любовницей стала? Давай уж откровенно, мам! Этого ты хочешь, да?

– Да, я этого хочу, доченька! И уж поверь мне, я знаю, что тебе сейчас нужно! Я свой век уже прожила, меня многому жизнь научила… Иногда в самом плохом, на чужой взгляд, и кроется та самая сермяжная правда, без которой не проживешь! Нет, я понимаю, конечно, что ты решила честно и до конца мужа ждать… Но это хорошо только на чужой взгляд, на посторонний! Да и что такое – эта чужая правильность? Все всегда правильно рассуждают, пока их самих беда не коснется! И тогда каждый вдруг понимает, что, оказывается, у правильности есть обратная сторона, невидимая… Та, без которой не проживешь. Про нее я тебе сейчас и толкую… Женскую природу ведь никто отменить не может, Оленька, даже самые что ни на есть благие намерения отменить не могут! Да ты посмотри на себя, посмотри! Ты же сейчас такая… Баба в самом соку! Да тебе мужчина просто для здоровья необходим, понимаешь?

Валентина Борисовна и сама будто задохнулась от своего гневного монолога и жадно припала губами к чашке с остывшим чаем. Но в то же время долгой передышки себе не дала, снова заговорила: на этот раз более тихо, с наметившейся слезой в голосе:

– Я думаю, и Мишенька бы тебя простил, если бы что такое узнал… Не враг же он тебе, в самом деле! Он же любит тебя… А если любит, значит, поймет и простит!

– Мам, прекрати! – наконец решительно произнесла Оля и даже хлопнула слегка ладонью по столу. – Прекрати говорить мне пошлости! Да я просто слышать этого не могу, ну как ты не понимаешь? Ты же знаешь, как я Мишу люблю… Как он меня любит… Какие у нас были честные отношения… И ты хочешь, чтобы я взяла его и предала?