Это моя правда

– Ладно, пойдем. Чего мы будем рассуждать, что да как… Я тут узнала уже, пока тебя ждала, где эта улица, где этот дом… Нам надо вон туда, где серые пятиэтажки, видишь? Идем…

Оля привела ее к нужному дому, остановилась у двери подъезда, проговорила виновато:

– Только ты сама начни разговор с этой женщиной, Тань, ладно? Я не смогу…

– Ладно… Но что я ей скажу, Оль?

– Да сообразишь по обстоятельствам… Просто скажи, что поговорить надо, узнать кое-что. А потом уж я сама спрошу в лоб… Про Мишу…

– Но ты хоть знаешь, как эту женщину зовут?

– Нет. Не знаю. У мамы только адрес ее был.

– А откуда он вообще взялся, ты у нее спросила?

– Спросила, конечно. Мама говорит, что когда-то давно к ней мать этой женщины приходила. Ну, вроде как поскандалить… Вроде у ее дочери ребенок от Миши родился…

– А чего она хотела? Чтобы Миша признал ребенка?

– Не знаю. Мама не сказала. Только сказала, что Миша все знал…

– Господи, час от часу не легче!

– Ну да… А мама тогда с той женщиной на высоких нотах поговорила, попросила не тревожить меня. Я тогда беременная Лизой ходила… Вот-вот должна была родить.

– Погоди! Значит, если ребенок все же есть… Он где-то на несколько месяцев должен быть старше Лизы? Значит, ему лет семь должно быть?

– Ну да, где-то так… Если это все правда, конечно. Может, эта женщина все придумала про ребенка, да и про дочь свою тоже… Ведь все могло быть, правда?

– Ладно, давай не будем гадать. Идем, Оль.

– Ой, подожди… Страшно мне что-то, Тань… Такое чувство, будто судьбу свою в руках держу. Или будто жизнь моя рушится…

– Все, хватит! Не начинай! Идем!

Таня решительно вошла в подъезд, потянув за локоть Олю. Уточнила деловито:

– Какая квартира?

– Восемнадцать… – тихо прошелестела Оля, едва одолевая первые лестничные ступени.

– Значит, это на четвертом этаже. Смотри, тут и лифта нет… Пешком идти придется. Давай, Оль, шевелись… Что ты как неживая!

– Да я и так почти неживая… – прошептала Оля, поднимая на нее измученные глаза. – Может, все-таки не пойдем, а?

– Поднимайся! Еще один пролет остался! Ну!

Когда добрались до нужной двери, Таня сразу нажала на кнопку звонка, не давая Оле опомниться. И даже слегка хлопнула ладонью ей между лопаток – распрямись, мол! Чего скукожилась знаком вопроса!

Им долго не открывали. Наконец за дверью послышались слабые шорохи: кто-то явно пытался справиться с замком.

Наконец, дверь открылась, явив им бледное личико белобрысого мальчугана. Длинная прямая челка, серые любопытные глаза, нос в конопушках. На худеньких плечиках болтается клетчатая ковбойка, до такой степени выношенная, что смотреть неловко. А снизу из-под ковбойки ножки длинные, с востренькими коленками – на одной из них свежая ссадина с запекшейся кровью.

– Здравствуйте, тетеньки… Вам кого? Дверью ошиблись, да?

А голосок у мальчишки звонко звучит, уверенно. Почти насмешливо. Еще и свою помощь предложил тут же:

– Вы скажите, кого ищете, я всех тут знаю! Может, вам Никифоровы нужны? У них семья неблагополучная, к ним часто приходят! То из полиции, то из этой, как ее… Ну, где за детьми смотрят, чтобы их не обижали…

– Из опеки, что ли? – невольно уточнила Таня.

– Точно, из опеки! Так вам к Никифоровым, значит! Это надо еще выше подняться, на пятый этаж!

– Нет, нам не надо к Никифоровым. Мы не из опеки. И не из полиции. А скажи… Кто-то из взрослых есть дома?

– Бабушка в магазин ушла, а мама… Мама в комнате лежит. Болеет она… Давно уже болеет. А может, уснула, не знаю…

– Сережа, кто там пришел? Ты с кем говоришь? – прилетел из глубины квартиры слабый женский голос. – Закрой дверь, не разговаривай ни с кем… Что за привычка – сразу дверь открывать нараспашку!

– Мам, тут какие-то две тетеньки пришли! – повернув назад голову, крикнул мальчишка.

– Ну, спроси, чего им надо, если пришли!

– Нам бы с мамой твоей поговорить, Сережа… – торопливо ответила Таня, улыбнувшись. – Очень надо поговорить…

– Мам! Тетенькам поговорить с тобой надо! – снова крикнул Сережа и добавил уже от себя: – Вроде хорошие тетеньки, мам… Не такие, как в прошлый раз, которые денег на хлеб просили и с бабушкой ругались!

– Ладно, проведи их ко мне…

– Заходите! – гостеприимно распахнул дверь Сережа. – Сейчас я вам тапочки найду… Только не долго с мамой разговаривайте, ладно? Ей нельзя долго. Устанет сильно, и приступ начнется. А бабушки дома нет… А я не умею укол ставить. Проходите вон туда, в мамину комнату…

Квартира оказалась двухкомнатная, но слишком ущемленно малометражная – из маленького коридорчика можно было попасть в одну комнату, а уже из нее – в другую. А может, просто в одной комнате когда-то перегородка была поставлена… Слишком уж крохотными были эти комнатушки, не разбежишься. Да и обстановка в них была… Казалось, что это и не квартира даже, а декорация из кинофильма пятидесятых годов. Один гобелен с оленями над кроватью чего стоил, и скатерть бархатная на столе, вытертая почти до основания. Таня с Олей переглянулись в недоумении: надо же, как еще люди живут…