Это просто сон (СИ)

«Я не думаю, что королевские советники не подозревали об ухудшении дел в государстве, о военных стычках и потерях в сражениях. Ежедневно информация исправно доставлялась во дворец. Я думаю, что никто не хотел верить в то, что сытая и спокойная жизнь может закончиться вот так — внезапно. И о Чёрном драконе никто и не помышлял, пока о нём громко и чётко не заявил Вельскуд. Его слова были восприняты с большим недоверием, несмотря на то, что он занимал высокий пост и все знали о его исключительной правдивости».

Из воспоминаний Терамая, главы Ордена Рыцарей Храма

«Вельскуд. О нём знали и у нас, в Ковене, задолго до того, как прилетела просьба о помощи из Королевского замка. Марион, глава Ковена волшебниц, была с ним знакома и высоко ценила его. Когда честь знакомства с ним представилась мне, то мне он показался неприятным человеком. Со временем это чувство только росло. Да он и сам немало способствовал этому, будучи часто язвительным и непримиримым. Но даже я, даже при таком отношении, сохранившемся до сих пор, не могу не признать его ума и исключительной правдивости. Он отличался резкостью суждений, но он же был готов и ответить за каждое произнесённое им слово».

Кассия «Мысли в шкатулке»

Вопрос о том, когда лучше выдвигаться, жаркого спора не вызвал.

Герант предоставил своему другу планировать поход, заботиться о провианте, ночлеге и проводниках, если возникнет такая необходимость. Когда Вельскуд задумался об этом, то испытал смешанные чувства. Вроде бы всё было под контролем, и он мог проявить недюжинный административный талант и с избытком накормить свою авторитарность. Но что-то было не так, неправильно. И согласие Геранта выглядело так, будто он просто не хотел тратить время на пустые споры. А то еще хуже — мнилось, что друг его усилия ни во что не ставит, а потому считает необязательным спорить. От таких мыслей становилось неловко при взгляде на Геранта, который всегда был дружелюбен и открыт и, судя по обращению, никаких тайных мыслей не имел. И тут просыпалось чувство вины и саднило, и доставало, и не давало покоя до тех пор, пока Герант не заводил разговор о чём-нибудь отвлечённом и неприятные мысли не рассеивались сами собой.

Словом, выдвинулись на разведку в мутный предрассветный час. Пробираясь в белёсом тумане чуть ли не ощупью, выбрались из города через маленькую дверку, предназначенную как раз для таких целей: когда нужно выбраться тихо, быстро и незаметно. Дверца располагалась неподалёку от Западных ворот, закрытых по случаю раннего утра. Заметив дремавший у ворот караул, Вельскуд нахмурился и напомнил себе поднять вопрос о стражах в Королевском дворце.

— А в город в эту дверцу можно попасть? — протискиваясь в узкий лаз, пропыхтел Герант.

— Теоретически, конечно да, — тихо ответил через плечо гвардеец. — Но, как ты видишь, тот, кто попытается здесь пробраться, должен быть худ и невысок. Кроме того, дверца глухая и открывается изнутри. Эта дверца известна очень немногим: мне, генералу да еще двум-трём проверенным людям. Да и не разглядишь её ни с той, ни с этой стороны, сам видишь. Если не знать где она — нипочём не найдёшь. Здесь осторожнее — крутой обрыв, — предупредил он и исчез из виду.

Герант остановился, пытаясь разглядеть в тумане, куда нырнул Вельскуд. Услышав тихий оклик откуда-то снизу, начал осторожно спускаться, не удержался и конец пути проехал чуть ли не на спине, изрядно извазюкавшись: склон был глинистый, мокрый и скользкий. Пошёл вперёд, ориентируясь на едва слышный шорох листвы под осторожными шагами. Разведчик из Вельскуда был отличный: ни потревоженной неосторожным движением птицы, метнувшейся в сторону, ни хруста сломанной ветки, неожиданно громкого в этот тихий предрассветный час. Словно он тут часами расхаживал, разгуливал и знал место каждому листику и каждой веточке.

Они продвигались по дну глубокого рва, тянувшегося от Западных ворот к Южному порту, и здесь стоял знобкий утренний полумрак.

По королевскому указу заросли кустарника вырубили, чтобы стража с городских стен по случаю военного времени не пропустила врагов или лазутчиков, желающих тайно подобраться к городу. Оставили кое-где кусты и небольшие деревца в качестве природного укрепления от осыпей. Впрочем, стены оврага и так вряд ли осыпались бы: почти на всём протяжении они представляли собой неприступный каменистый склон. Здесь туман висел ошмётками на острых камнях и чахлых кустиках. Справа высились неприступные городские стены, слева стена оврага постепенно становилась пологой и не такой каменной и непролазной. И так до самого порта, где овраг исчезал совсем, превращаясь в равнину. Однако им пора было выбираться наверх, налево, в сторону заброшенных шахт.