Это точно не подделка? Откровенный рассказ самого известного арт-мошенника

Недалеко от моей квартирки находился популярный в 1970-е годы ресторан «Грисволдс». Рядом с рестораном располагался мотель, а за ним – художественная галерея. Я знал, что тамошние сотрудники далеко не эксперты, но идти было недалеко, я решил без особого риска проверить, как у меня получилось на этот раз. Продавцу понравился рисунок, он отметил сильные и уверенные линии. Он не знал, что линии казались сильными только потому, что я скопировал их, а не работал от руки. Я понимал, что парень-продавец, скорее всего, имеет три балла из десяти по уровню знаний, но тем не менее его ответ вдохновил меня.

Через неделю мои соседи по комнате, Дон и Гэри, собрались поехать в Лос-Анджелес, чтобы посмотреть «Шоу Дайны Шор»[12] в студии CBS на Беверли. Я напросился с ними, предложив остановиться по дороге в Sotheby’s[13]. Я рассказал им о своем рисунке и пригласил пойти со мной и посмотреть, как все это происходит. Я не волновался, рассказывая все, как есть: стать серьезным поддельщиком произведений искусства тогда казалось настолько фантастической идеей, что я и не пытался ничего ни от кого скрывать. Мои художества больше походили на подростковую шалость, типа перелезть через забор к соседям за яблоками, чем на серьезное преступление.

Итак, мы втроем отправились в Sotheby’s: я поговорил с оценщиком, а мои друзья осмотрели галерею. Мой рассказ о дедушке эксперта не впечатлил. Он некоторое время рассматривал рисунок, а затем вернул его мне со словами: «Что-то здесь не так». И все. Что тут добавишь. Резковатый парень, конечно, но я сказал «хорошо» и ушел, не споря. Тогда мне показалось, что его высказывание было банальным отказом от сотрудничества, но он был прав. Тот, кто действительно профессионально знаком со стилем художника, может понять, интуитивно ощутить подделку, просто мельком взглянув на картину. Ничего такого я тогда не знал.

Мы ушли из Sotheby’s, пожав плечами, и оказались на шоу Дайны Шор. По сравнению с тем, что можно было увидеть по телевизору, все на нем показалось заурядным.

Перед началом шоу на сцену выставили комика, чтобы поднять публике настроение, но в итоге все вышло наоборот. Мои друзья только взбесились от того, как упорно нас пытались развеселить и настроить на хороший лад.

Позже я наблюдал такой же психологический прием в галереях и аукционных домах: песни и танцы, звуки и свистки должны отвлекать публику от того, что происходит на самом деле.

Тем не менее мнение эксперта Sotheby’s меня не удовлетворило. Поэтому я отвез рисунок в Палм-Спрингс и показал его Джону Мерканте, мнению которого я доверял больше – оно вселяло в меня уверенность. Рассмотрев мой рисунок, он подтвердил, что он выглядит неплохо, согласился, что моя обнаженная натура похожа на ту же модель с картины маслом, а подготовительный сюжет и подпись выглядят правдоподобно. Через несколько дней я сидел на пляже, читал газету и наткнулся на объявление Empire Gallery, аукционного дома изобразительного искусства в Санта-Ане. У них был филиал в Катедрал-Сити, рядом с Палм-Спрингс, неподалеку от меня. В объявлении говорилось, что они покупают унаследованные произведения искусства: лампы Tiffany, вазы Steuben, картины известных художников. Местечко показалось мне подходящим.

Я приоделся наивнейшим образом в джинсовые шорты и шлепанцы, положил свой рисунок в машину и направился в Санта-Ану. Аукцион был совсем не похож на то, что я представлял себе после просмотра телепередач.

Перед гостями высилась гора предметов, похожая на руины после взрыва в доме какого-то богача – невероятная мешанина из ваз, столиков, слоновьих бивней, мозаичных зеркал, ювелирных украшений, старинных торшеров, всевозможных картин и скульптур.

Я сообщил персоналу, что у меня есть рисунок на продажу, и они познакомили меня с владельцем, Карлом Маркусом, высоким, подтянутым мужчиной лет 40 с небольшим. Карл говорил быстро, как мне показалось, с легким акцентом, он был безукоризненно вежлив и блистал манерами благородного европейца старого света.