Это точно не подделка? Откровенный рассказ самого известного арт-мошенника

К тому времени, когда губы Карла перестали шевелиться, описывая условия сотрудничества, я уже обдумал, как буду рисовать картины Роберта Вуда. Я рассматривал планки подрамника и обратную сторону холста, замечая, как он был прикреплен – скобами вместо гвоздей, как на старых европейских картинах. Я с облегчением отметил, что по сравнению с работами Рембрандта и Моне, которыми я занимался в свободное время, Роберт Вуд точно не доставит мне хлопот. Он создавал прекрасные пленэрные картины, но они были просты и предсказуемы. На них почти никогда не было людей, они принадлежали нашей эпохе, а это означало, что не нужно беспокоиться о древних холстах, подрамниках, легендах о происхождении или искусственном состаривании полотна.

В целом я был доволен тем, как все обернулось. Я бы предпочел работать с кем-то вроде Мерканте, но достался мне Карл. Теперь у меня была работа, и, к моему облегчению, он не стал забирать те 1600 долларов, заплаченные за моего Модильяни, в качестве залога под будущие работы. Забыли, что называется. Было, да сплыло.

Первым полотном Роберта Вуда, которое я нарисовал, был осенний пейзаж – лес, покрытый желтыми и рыжими листьями. У нас с Маргаритой в нашей бывшей квартире висела репродукция, и я позаимствовал ее в качестве вдохновения для своей собственной работы.

На тот момент о Роберте Вуде книг не издавали – он не считался серьезным художником, – поэтому я купил маленький календарь, в котором на странице каждого месяца была изображена одна его картина.

Я изучал их, чтобы прочувствовать его стиль, отличительные особенности нанесения краски, то, как он располагал цветные мазки, изображая листья или кору, как он разграничивал края деревьев.

Эта первая картина заняла у меня всего пару дней. Я нашел в телефонной книге ближайшего оценщика и позвонил ему, и сказал, что привезу на оценку пейзаж Роберта Вуда. Он мало что знал об этом художнике, и не особо парился. Он просто получил свои 50 долларов авансом, нашел картину в каталоге цен и выписал мне сертификат. Ему было все равно, настоящее произведение или фальшивое – это было не его дело.

Набирая обороты, я успевал подготовить по 3–4 картины маслом Роберта Вуда в месяц, меняя оценщиков и регулярно заезжая к Карлу в Катедрал-Сити. Обычно картины оценивали примерно в 3500 или 4000 долларов, и при своих 10 % я выручал где-то 400 долларов минус 50 или 100 долларов за оценку. В целом только на пейзажах Роберта Вуда я зарабатывал около 1000 долларов в месяц, что превышало любые выручки с продажи мебели по шесть дней в неделю.

Именно тогда я начал мнить себя профессиональным художником. Для меня рисование превратилось в рутину – я приходил утром на работу и только примечал время на часах. Регулярная практика добавила мне сосредоточенности и уверенности в себе, я поднаторел в обращении с кистью. Единственной трудностью было получение оплаты. Каждый раз без исключения Карл заставлял меня ждать чека по меньшей мере два часа. Я приходил с новой картиной и оценочным листом, а он просто шел обедать, или разговаривал с кем-то поважнее, или у него была встреча. Если я хотел получить деньги, мне приходилось ехать к нему в пустыню и впустую тратить полдня. Как же меня это бесило. Приходилось принять, что он просто наслаждался властью и издевался надо мной, потому что я был всего лишь бедным парнем без других шансов на работу.

Узнав его получше, я понял, что такого рода поведение было очень для него типично, выступало элементом его стиля ведения бизнеса. Однажды я заехал на стоянку аккурат в тот момент, когда он осматривал какие-то повреждения на своей машине. Недоброжелатели залили в стеклянные рождественские украшения желтую эмалевую краску и забросали его новенький «Роллс-Ройс». Я усмехнулся, когда увидел его, и прокомментировал, что это, очевидно, работа очередного обиженного клиента. По правде говоря, так поступить имел право любой из тысячи обманутых им человек. Например, к нему приходили наивные старушки с настоящими лампами Tiffany стоимостью 10 000 долларов. Карл выдавал им по 500 и обещал доплатить, когда их товар кто-нибудь купит, хотя, конечно, ни одна из владелиц так и не увидела ни лишнего цента.

Карл заставлял меня выступать в роли зазывалы на инсценированных аукционах.

Представление было шито белыми нитками. Он указывал на меня, и я поднимал табличку, повышая цены. Наглая уловка.