Это точно не подделка? Откровенный рассказ самого известного арт-мошенника

К тому времени я начал зарабатывать достаточно, чтобы лучше питаться и комфортнее жить. Я помогал жене заботиться о Кристине, и мне жаль, что тогда я не сделал для ребенка больше. На сэкономленные деньги я смог купить подержанный, слегка потрепанный «Мазерати», не «Феррари» моей мечты, но авто определенно получше, чем «Фольксваген Жук». Мне даже удалось переехать в свою собственную квартиру в Apple Apartments, через несколько домов от моих прежних соседей по комнате. Комплекс Apple предназначался для свободных от семьи людей, молодежи без детей, которые выбрали жить в людном, веселом месте. Я рисовал у бассейна или в своем патио, активно тусовался и завел множество новых друзей.

Я ходил играть в пинбол в центре отдыха и пользовался телефоном, висевшим на стене, как своим личным, в основном принимая звонки от Карла, который всякий раз орал на меня: «Где моя картина, дурачье? Чтоб сегодня же привез!» или «Какого хрена ты, свинья, полагаешь, что мне больше заняться нечем?» Приходилось слушать нескончаемый поток оскорблений, выкрикиваемых в привыкшую ко многому телефонную линию. Обычно его раздирало наорать на меня из его офиса в Катедрал-сити или из придорожного телефона-автомата, если потребность выговориться одолевала за рулем.

Несмотря на все бесконечные унижения, за этот период своего ученичества я многому научился. Люди думают, что если ты художник, то должен априори знать, как создавать печать, офорт или скульптуры. Я вот не знал. У меня никогда не было академического художественного образования, и я учился, читая, задавая вопросы и пробуя все подряд самостоятельно.

Я заметил, что в моду стремительно входят принты – более доступный для широкой аудитории вариант по деньгам, клиенты Карла тоже повально ими заинтересовались. Я рассчитал, что, если сделать все по уму, я мог бы обеспечить прибыльный поток продаж, создав каждую картинку один раз и напечатав бесчисленное новое множество, когда они снова понадобятся. В то время самым популярным художником среди коллекционеров среднего класса был Шагал, но тогда никто не знал, как правильно копировать цветные литографии. Приходилось наносить один цвет отдельно на каждую печатную форму, а затем накладывать их точно друг на друга – при этом сделать все безупречно было практически невозможно.

Я взял в библиотеке книгу Шагала и приступил к изучению предметов, которые мог бы изобразить в лаконичной черно-белой палитре.

Я поискал в телефонной книге ближайшего печатника, который мог бы помочь мне разобраться со всеми техническими деталями. Почти наугад я выбрал одного в захудалом обнищалом районе Помоны. Дверь мне приоткрыл внушительного вида громила с бейсбольной битой в руке. Несмотря на подозрительный прием, Рэй Гэлпин и его брат Барри оказались настоящим благословением. Парни были опытными печатниками старой закалки, той ныне ушедшей эпохи, когда мастера-печатники были полноценными талантливыми художниками, смешивали цвета вручную и умело манипулировали сложными механическими процессами, необходимыми для создания первоклассных произведений искусства.

Мы с ними обсудили, как можно создать иллюзию литографии с помощью фотографии, и вместе просмотрели книгу в поисках изображений, которые было бы проще всего воссоздать. Наша идея состояла в том, чтобы сделать высококачественные фотографии изображений из каталога, увеличить их в три или четыре раза по сравнению с обычным размером и закрасить серые полутоновые точки, издержки печатной книги. При таком увеличении точки приобретали форму полукруга или зубчатые края. Их можно было закрасить фломастером, а затем удалить все случайные полутоновые точки на негативе.

Когда мы уменьшили обратно размер фотографии, края предметов стали гладкими и, казалось, потеряли следы воспроизведения с полутоновой печатной фотографии. Имея хорошее изображение, мы могли бы выжечь его на металлической пластине, обернуть вокруг печатного цилиндра в прессе и сделать столько копий, сколько захотим. Для достоверности я напечатал их на французском папье-маше, которое, как я выяснил, использовали для литографий Шагал, Миро, Пикассо и Дали. Мы хорошо провели время, работая вместе, молодой энергичный парень и пара ветеранов. Они поняли, что я задумал, и с удовольствием потели над решением головоломок вместе со мной.

Мне осталось только подписать и пронумеровать напечатанные литографии. Я знал, что в галерее Джона Мерканте хранилось несколько подлинных литографий Шагала, и он позволил мне изучить их, не выходя из студии. Я взял напрокат высококачественную 35-миллиметровую камеру и штатив и тщательно сфотографировал крупным планом подпись и карандашную нумерацию ограниченных тиражей.