Это точно не подделка? Откровенный рассказ самого известного арт-мошенника

Сегодня при наличии компьютера можно пройти по любой улице Рима, даже не вставая с дивана; в то время я купил путеводитель Frommer’s[23], получил паспорт и сел в самолет. Я увидел живьем Грегори Пека и Одри Хепберн, разъезжающих на «Веспе» на съемках «Римских каникул»; видел Аниту Экберг, которая резвилась у фонтана Треви, работая над «Сладкой жизнью». Я видел, как Феллини снимал свой «Сатирикон» об излишествах, которым предавались богатые древние римляне. Да, я прочитал миллион книг об искусстве и истории, но жизнь показала, что на самом деле я не знал ничего.

Мой двоюродный дедушка Энрико, которого мы звали Генри, родился в Риме и всегда утверждал, что их семья принадлежит благородному итальянскому роду, что может быть правдой, а может и нет, но когда я воочию увидел историческую родину, этот город потряс меня. В Риме можно спокойно созерцать новенький красный «Феррари», припаркованный перед 2000-летним языческим храмом, который в 1300 году использовался как христианская церковь, в 1600 году – как муниципальный суд, а к 1979 году стал бутиком, торгующим изысканной одеждой ручной работы, Меккой стильных женщин современного Рима.

Куда бы я ни пошел, люди были элегантно одеты, все было чинно и красиво, и, несмотря на вежливую формальность и изысканные манеры, горожане и туристы казались более расслабленными, менее напряженными, вели, казалось бы, беззаботную жизнь в удовольствие, непременно прерывались посреди дня на трехчасовой ланч. Здесь не было калек, пьяниц и бездельников, о которых на каждом шагу спотыкаешься в Лос-Анджелесе, не было никаких притонов. Направляясь на виллу Боргезе, чтобы увидеть Караваджо и Бернини, я прогуливался по садам эпохи Возрождения и любовался семьями и парочками: их покрывала для пикника устилали весь холм, откуда открывался вид на церковные купола и готические шпили.

Идиллия всех цветов итальянского джелато – я любовался и не верил своим глазам.

Вилла Боргезе сразу же стала одним из моих любимых мест на земле. Как известно, здание служило частной резиденцией кардинала Сципионе Боргезе, племянника папы Павла V, политически влиятельного человека и ненасытного коллекционера произведений искусства своего времени. Особняк был настолько роскошен, что когда Мартин Лютер, набожный христианский реформатор, выступавший против богатства и коррупции церкви, приехал в Рим в 1510 году, ему стало дурно, и он забеспокоился о хозяине: «Неужели этот человек забыл о Боге?» Так оно, по правде говоря, и было. Тогда люди жили стильно. Вилла выглядела сногсшибательно, и я не упустил ни фрагмента из этого потрясающего шоу.

В Риме можно найти 20 картин Караваджо в радиусе шести кварталов: на вилле Боргезе, в Капитолийских музеях, просто в церквях и часовнях, разбросанных по всему городу.

Можно достоверно представить себе, как жил Караваджо: следы его бурной и безжалостной жизни бродяги остались повсюду.

Караваджо был жуликом, голодающим художником, вечным беглецом и даже убийцей; какое-то время он слыл самым известным художником Рима, хотя и умер в преклонном возрасте 38 лет – возможно, погиб от мстительной руки, возможно, по нелепой случайности, возможно, от болезни. Подробности неясны.

Когда Караваджо приехал в Рим в 1592 году, он скрывался от властей и, по его же словам, буквально умирал от голода и холода. В Милане он участвовал в драке или дуэли с офицером, поэтому в спешке покинул город. В Риме он пополнил тысячные ряды художников, которые надеялись добиться успеха в столице подобно тому, как сейчас люди со всего света стремятся в Голливуд в надежде стать актерами и режиссерами.

Поначалу он жил у священника, который подкармливал его, что позволило гению выжить. Караваджо прозвал его «Монсеньор Салат», по-видимому, в честь своей скудной диеты. Поначалу Караваджо подхалтуривал, рисуя головы, фрукты и цветы в мастерских других художников за несколько долларов в день. Этот период напомнил мне о моем собственном ученичестве у Карла Маркуса. В Боргезе выставлена одна из самых ранних картин Караваджо под названием «Юноша с корзиной фруктов». Было видно, что на ней он пытался показать, на что способен, рисуя красивые, реалистичные фрукты и помещая их на передний план в качестве визитной карточки.

На вилле я также увидел «Больного Вакха», одну из моих любимых картин. На ней изображен бог вина и веселья Бахус, при этом обычно искрящее жизнью божество смертельно больно, о чем свидетельствует его бледность. Караваджо часто разрабатывал эту тему: брал божественных персонажей и бросал их в безжалостную реальность, взятую из своей собственной жизни, вплоть до грязных ногтей. Картина, по сути, представляет собой автопортрет, созданный в то время, когда Караваджо лежал в больнице либо с малярией, либо выздоравливая после удара мула, в зависимости от того, какому историку мы поверим.