Это вечное стихотворенье...

Как будто нет других поэтов,
Пишу, пишу, пишу. Зачем?
Быть прожигателем рассветов
И сочинителем поэм?
Сломав перо, бумагу скомкав, —
В ближайший лес за три версты
Бегом от предков и потомков,
От злобы дня и доброты!
Но лишь завижу лист зеленый
Иль прошлогодним прошуршу,
Опять пишу как заведенный.
Куда? Зачем? Кому? — Пишу!

1982

«Не хотел он понять, с мальчишек…»

Не хотел он понять, с мальчишек
Вдоль коринфских бродя колонн,
Что поэзия — это лишек,
Превышающий эталон…

Строгость к слову

в удел поэта
Входит. Будет входить
   всегда.
Но ведь лишнее
   слово — это
Правда сущая иногда.

Так вот маленьким и остался,

Не сумевший ни дать, ни взять.
Потому, что всегда старался
Слова лишнего не сказать.

1982

«Надо вспомнить, обязательно вспомнить…»

Не падать, не плакать!

   В осеннюю слякоть
Врывается первого снега полет.
Капель начинает копейками звякать,
Считать свою мелочь и биться об лед.

В. С.

Надо вспомнить, обязательно вспомнить
Эти липы, эти мокрые хлопья,
Я их стряхивал в окрестностях комнат,
Где встречали меня мягко, но в копья.

Был я ровней снеговому рассвету,

Современником сырому закату.
Стал я тих, как подражанье поэту,
Мной написанному где-то когда-то.

Надо вспомнить, обязательно вспомнить,

Как входил, сутулясь нелицемерно,
В пустоту чужих заполненных комнат.
Наследить боясь… как выглядел скверно.

Быть поэтом невозможно и стыдно —

Не с цезурой лепеча, а с запинкой,
Долг тому, кто выручал тебя сытно,
Возвращать, как сумасшедший, — снежинкой.

Надо вспомнить, обязательно вспомнить

Клятву юности — не падать, не плакать.
Старой рифмой не гнушаясь, исполнить,
Оправдать свою любимую слякоть.

Надо вспомнить, что завещано метром,

Поглощенным подземельною высью,
Где души его, пронизанной ветром,
Семантически касаются листья.

1982

Озаренье

Приближаются чудные вести
О еще незнакомых путях.
Ты колеблешься, точно созвездья
В расцветающих южных ночах.

А кругом — уходящего снега

Чуть запавшие в душу следы
Уступают места для побега,
Для расцвета и чистой воды.

Я стою пред тобой в озаренье,

И лицо твое в отблеске дня
Из куста нерасцветшей сирени
Так цветуще глядит на меня.

1982

«Я понял жизнь свою как жизнь людей…»

Не хотел он понять, с мальчишек

Димитру Пантелееву

Я понял жизнь свою как жизнь людей
(Часы отшельничества понял тоже),
И догадался, что она лютей,
Нежней, чем думал, и на все похожа.

И во внезапной схожести с людьми

Открыл такое счастье единенья,
Что защемило сердце от любви,
Любви, похожей на благодаренье.

Ко мне приблизилась моя звезда…

И многое открылось мне тогда.

1982

«Последнюю ласку…»