Это вечное стихотворенье...

Зашумит, защебечет страница,
Где сирень, а в сирени крыльцо,
Лишь успеешь над ней наклониться,
Ветки влажно заденут лицо.
Что с ней делать?
   Вот-вот перестанет
Быть бумагой, а станет окном,
Где дорога в шесть рельсов проглянет
И на ветке повиснет дымком.

Сколько ветром заполненных пауз

В тишь ворвутся сумятицей
   трав.
Что мне делать, какой
   вестингауз
Остановит ушедший состав?

Зашумит, защебечет страница,

На ветру зацветет частокол.
Из страницы той вылетит птица
И вспорхнет на ваш письменный стол.

1983

«Когда я заметил, что время прошло…»

Когда я заметил, что время прошло,
Оно показалось огромным,
Как туча, которую вкось отнесло
И за спину — берегом темным.

И не состоялась гроза. Словно жизнь

Томительно не состоялась.
И как ни наверстывай, как ни кружись,
Исчезла. Как малая малость.

Она собиралась насытить леса

И долы. С утра собиралась.
И не состоялась. Такая гроза
Прекрасная не состоялась.

1983

«Это очень старая песня…»

Это очень старая песня
Про летящие поезда.
Про слова «отзовись, воскресни!»,
Про ответное «никогда».

Про открытку и чей-то адрес,

Про записку (пропал и след…)
Про разорванную крест-накрест,
Эта песня про «да» и «нет».

Это песня о странных играх

Судеб, случаев, телеграмм…
Это стон проводов… эпиграф
К разведенным твоим рукам.

1954, 1984

«Морозом схваченная рама…»

Морозом схваченная рама.
Любовь с доверчивым лицом…
Но счастье — это тоже драма
С непредугаданным концом.

Мороз и солнце? День — чудесный!

Но все же этого опричь
Есть еще третий, неизвестный,
Что тщится таинство постичь.

Он часто тем и интересен,

Что в час унынья твоего
Подкинуть миг цветов и песен
Ему не стоит ничего.

Мне грустно, что он тем занятен,

Что, бедный вытвердив урок,
Не знает радости без пятен
И красоты без подоплек.

И как внушить ему, упрямо

Снег топчущему у крыльца,
То, что не он для счастья драма,
А что несчастьям нет конца.

1984

Патриаршие пруды