Это всё зелье!

Ничто не заставило меня отказаться от приключений, авантюр и безрассудных поступков. Любая другая на моем месте, получив эту идиотскую записку, пошла бы к Лису обсуждать, что это за сирена его там очаровывает или что за злодей захотел устроить с ним поединок. Но нет – я захотела разобраться во всем сама!

Если бы я только прекратила противиться всему на свете! Я поступила в академию лишь наперекор собственным родителям, влюбилась в Лиса исключительно из-за его равнодушия, да еще и мечтала покинуть крепость только потому, что жизнь за ее стенами на корню отличалась от той, что я вела.

Но теперь ничего не попишешь. Я взаперти, меня стережет оборотниха, у которой шарики успешно заехали за ролики, и парень, по которому я сохла во время учебы. Это победа, Тина. Определенно, это победа. Поздравляю тебя и от всей души пожимаю руку. Вместо кубка осеннего марафона тебе явно должны были вручить кубок мирового содружества безмозглых девчонок.

А еще мне точно стоило смотреть поменьше кино со всеми этими строптивыми принцессами и отчаянными борцами за справедливость. Ведь в фильмах всегда был счастливый финал, чего не скажешь об истории, в которой оказалась я сама.

Еще немного порефлексировав и пострадав в одиночестве, я тяжело вздохнула и нехотя разлепила глаза. Эту ночь я провела в крохотном домике, где временно обитали Герольд и его ассистентка Орфея. Жилище это было очень старым и явно в свое время приютило не один десяток кочующих магов. Разве так я хотела провести оставшуюся жизнь?

Я вспомнила дом, который показывал мне Лис. Дело было не в том, что здесь я спала на жесткой лавочке, а там меня ждала настоящая дубовая кровать с мягкой периной и – кто бы мог подумать! – подушкой! Там было место, где хотелось жить, куда хотелось возвращаться, где хотелось растить детей и состариться вместе со своей половинкой. Не в этой изъеденной короедами халупе, а в самом настоящем родовом гнезде, куда могли бы приехать в гости наши родители или зайти соседи на брусничный пирог.

– Проснулась? – Это была Орфея. Миленькая и маленькая, со своими светлыми кудряшками она больше походила на ребенка, нежели на бравого воина, скитающегося по дремучей чаще в поисках врага.

Я скованно кивнула. Если Василина и Герольд сейчас точно воспринимались как недруги, то, как относиться к Орфее, я не знала. Конечно, она будет делать все, что прикажет ей маг, но лично мне еще ничего плохого не сделала. Поэтому я была в смятении: дать ей чем-нибудь по лбу заранее или все-таки подождать до тех пор, пока она начнет меня пытать.

– Хорошо, тогда съешь вот это.

Она что-то сунула мне в руки. Это оказалась плошка с горячей кашей и походная железная ложка.

Мне нравилось, что Орфея не была такой болтушкой, как та же Рутель. Мы учились на разных курсах, и поэтому у нас никогда не было повода общаться, но, думаю, о существовании друг друга мы были осведомлены – и в школьные годы этого казалось достаточно.

«Спасибо», – произнесла я одними губами, она заметила это и кивнула. Кажется, она тоже не знала, друг я или враг, поэтому вела себя сдержанно.

Мне хотелось спросить ее, каково это – не просто жить в полях, а по-настоящему бродить от одной крепости к другой, в любой час дня и ночи ожидая нападения. Каждый день мог оказаться последним – от одной этой мысли спина покрывалась мурашками.

Но я промолчала. Кажется, сейчас было не самое удачное время заводить беседу. Вместо этого я принялась за кашу.

Бежать было нечего и пытаться, это я знала хорошо. Нюх девушки-рыси быстро поможет отыскать меня даже в самых колючих кустах, не говоря уже о том, что маг такого уровня, как Герольд, даст мне фору в пару часов, а затем легко нагонит, лишь щелкнув пальцами.

После скромной, но сытной трапезы Орфея молча предложила мне одну из ее свободных льняных рубашек болотного цвета. У нас был примерно один размер, и моя одежда после приключений в пещерах теперь больше походила на половую тряпку, поэтому я с благодарностью приняла рубашку и без раздумий принялась стягивать с себя уже не пригодную для носки вещь. Дыра размером с вселенную красовалась в районе пупка и позволяла холодному ветру гулять по обнаженной коже.

– Я рада, что вы наконец-то поженились. – Это было первое, что Орфея сказала более теплым и понимающим тоном. Теперь она обращалась ко мне не как к пленнице, а скорее как к старой знакомой, с которой жизнь развела разными тропами.

Я не сразу поняла, о чем она говорит, и только потом вспомнила о связывающих рунах, причудливыми узорами переплетающихся на моем плече. В полях особо не задумываешься о таких вещах, как замужество, – это я осознала даже спустя всего несколько месяцев жизни в деревне. Здесь это воспринимается больше как необходимость. Теперь я понимала Рыбу и остальных, которые восприняли мой приход как нечто само собой разумеющееся. Они считали, что я просто следовала за сердцем, и так оно и было.

– Почему «наконец»? – удивилась я.

Орфея пожала плечами: