Это застряло в памяти

А на самом деле Иванов. Во как дела делаются. Ладно, надо – так надо! Пожалуйста, я группе такой спектакль разыграю, всё натурально обставлю! Если среди них есть кто из ЦРУ, ни за что на свете не догадается. Дома долго плещусь в ванне, а потом верчусь перед зеркалом, примеряю тряпки. Завтра последний день в Москве, программа облегчённая. Экскурсию по Музею изобразительных искусств мы, гиды, считаем прогулкой по залам. Даём вступление – историю основания музея, по чьей инициативе, кто архитектор, что представлено и т. д., а дальше – отпускаем гулять по залам, смотреть на картины, кому что нравится. Джон ходит за мной по пятам, делает вид, что тоже любит импрессионистов. Ходим рядом и молчим. Кэрол осталась в гостинице, решила перед театром поберечь силы. Том появляется только к обеду. Похоже, тоже отдыхал перед посещением театра. Вид – краше в гроб кладут, голос совсем пропал. Руки дрожат, глаза слезятся, жалко смотреть. Перед ужином бегаю как заводная, готовлю отъезд. Всё надо сто раз перепроверить, чтобы не сесть в лужу. Чтобы всё было о’кей – побудка в шесть утра, чемоданы, завтрак, автобус на проводы, носильщики, билеты, паспорта. Мелочь пропустишь – и сбудется один из страшных снов, которые многим девчонкам снятся. На сегодня остаётся ужин и театр, а дома уже собран чемоданчик с вещичками, которые я возьму с собой в дорогу. Бегу в туалет, там быстро напяливаю вечернее платье, переобуваюсь в туфли на гвоздиках. Платье у меня синее, без рукавов, из нейлона, всё плиссированное, с тонким золотым пояском. Чудо! Облегает мою фигуру, как чулок. Этот наряд мне потихоньку сунула руководительница английской группы – мы с ней пару раз отлично сработались. Оно лёгкое, и туфли лёгкие; весь день я носила их в фирменной сумке – она вместительная, в неё влезает даже большая кипа паспортов и авиабилетов. Смотрю на себя в зеркало и не узнаю – шик! Эх, пропадай, моя телега, так и есть – втюрилась! Спускаюсь в вестибюль, автобус уже подан. Минут через десять появятся. Сижу, курю, жду группу, а в голову лезут всякие мысли. Настроение приподнятое, как всегда перед походом в театр. В разгар сезона мы чуть ли не по два раза в месяц за счёт Интуриста попадаем то в Большой, то в КДС на балет или оперу (Кремлёвский летом доступнее), то в театр Станиславского, то на ансамбль Моисеева, на хор Пятницкого, на ансамбль «Берёзка». Реже – в Питере на их Кировский балет. И не надоедает! Среди нас есть даже настоящие балетоманки. Девчонки считают это большим преимуществом нашей работы. И то, что когда мы на группах, у нас питание за счёт конторы, а зарплата копится. Большая экономия: зимой, когда мы сидим без туров, можно отстоять очередь в ГУМе или в другом большом универмаге и отхватить импортные сапоги, костюм из джерси, свитер или итальянские лодочки. В продаже бывают симпатичные ткани, можно заказать в ателье красивое платье или блузку. По блату, конечно, без блата в ателье за полгода записываться надо. На рассвете вставать, чтобы получить талон. Ну почему у нас всё так трудно, с таким скрипом? Чтобы молодой женщине хорошо выглядеть, надо прилагать невероятные усилия. Стыд, позор и унижение, я так считаю, и не одна я. Туристы спрашивают, почему мы такие угрюмые. Пока преодолеешь все препятствия, измочалишься так, что никакой обновке рада не будешь. И так во всём, спросите у кого угодно. Начальство называет «неудобные» вопросы, которые нам задают туристы, провокационными. Например, вот такой: почему ваши мужчины так много пьют? Мы-то знаем, почему наши мужчины много пьют, а туристам говорим, что, дескать, климат у нас суровый, вот почему. Методисты из конторы составили специальную методичку из вопросов и ответов – как надо отвечать на так называемые провокационные вопросы. Мы с девчонками читаем – помираем со смеху, потому что эти же вопросы мы сами себе…